Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

Донна Аврелия же, покосившись на ломбардку, заметила:

– Ты что-то стала чувствительной, словно барышня, Камилла.

Наконец, они добрались до улицы Розье и Лоренца, увидев щит с изображением крылатого льва, почувствовала, как у неё забилось сердце.

– Какой красивый дом! – сказал Клод.

Лоренца была с ним полностью согласна. Больше всего она боялась, что родное жилище встретит её заколоченными окнами и дверью. Однако оконные стёкла были тщательно вымыты, а над входом в лавку висели на перекладине новые образчики ткани.

Сольяни отправился к себе домой, а Лоренца с донной Аврелией с трепетом переступила родной порог.

Незнакомый приказчик проводил их в студиоло Нери, где за столом покойного банкира сидел Доруа. Едва взглянув на него, Лоренца заметила, как сильно постарел её опекун за то время, что они не виделись. Его шевелюра стала белой, как снег, а лоб избороздили морщины.

– Слава Господу, мы благополучно добрались, мэтр Жак! – сказала вдова.

– Сударыня… – Доруа поднялся.

Однако донна Аврелия перебила его:

– Я привезла назад Лоренцу, потому что дала обет искупить свой грех. Хотя, видит меня Всевышний, я желала ей только счастья! Так и сообщите графине де Сольё. Надеюсь, она не станет подавать на меня в суд?

– Мне ничего не известно о планах госпожи де Сольё в отношении Вас, сударыня. Однако она написала мне, что отправила за мадемуазель де Нери господина д’Эворта…

– Д’Эворт женился на этой шлюжке Катрин Буре! Поэтому, как честная женщина, я не могла позволить Лоренце жить вместе с ними. К счастью, в Лионе мы встретили Сильвестро Сольяни, который любезно согласился взять нас с собой.

– Госпожа Портинари ни в чём не виновата, мэтр Жак, – сочла нужным добавить от себя Лоренца. – Это я уговорила её взять меня с собой во Флоренцию, в чём теперь полностью раскаиваюсь. И готова понести за это любое наказание.

– Я обязательно напишу обо всём госпоже графине, – ответил после паузы Доруа. – Только она может решить Вашу судьбу, мадемуазель.

– В таком случае, пришла пора нам проститься, Лоренца, – вдова поспешно поднялась со стула. – Твои опекуны позаботятся о тебе.

– Прошу Вас, не торопитесь, сударыня, – остановил её Доруа. – У меня есть к Вам одно предложение.

– Какое?

– Не могли бы Вы, пока не придёт ответ от госпожи де Сольё, пожить вместе с мадемуазель де Нери в этом доме?

Донна Аврелия заколебалась:

– Но я слышала о нападениях в Париже на дома, где жили одни женщины.

– Я найму для вас охрану. К тому же, в доме остались кухарка, одна служанка и конюх.

– А на что мы будем жить?

– Об этом не беспокойтесь. Я буду еженедельно выплачивать вам содержание.

Последние слова Доруа решили дело.

Прежде, чем выйти из кабинета покойного мессира Бернардо, Лоренца спросила:

– Скажи, как здоровье твоей дочери, мэтр Жак?

– Госпожа де Монгильон собирается подарить своему супругу наследника.

– Мне хотелось бы увидеться с ней.

– Хорошо, завтра я отвезу Вас на улицу Сент-Антуан, где находится дом её свёкра.

– Надеюсь, твоя супруга и сын тоже здоровы?

– Да, – сдержанно кивнул Доруа.

– Божья матерь! – нянька, словно не веря своим глазам, перекрестилась. – А мы уж думали, что Вы пропали навсегда, мадемуазель!

– Как видишь, я жива, Жильетта, – вымученно улыбнулась девушка, в то время как Клод и Камилла с любопытством озирали кухню.

На зов няньки откуда-то прибежала Гожетта. Что же касается дядюшки Пьера, то, по словам Жильетты, он скончался полгода назад.

После обеда Лоренца с донной Аврелией отправилась отдыхать в свою комнату. В отличие от спальни супругов Нери, откуда вынесли и сожгли заражённую мебель, здесь всё осталось на своих местах.

Вечером отдохнувшая и посвежевшая девушка спустилась вниз, желая поболтать с кухаркой.

– Я всё время вспоминала твои пироги, Гожетта, – сказала она, присев возле кухонного стола.

– Покойный хозяин тоже говорил, что я мастерица печь пироги, – кивнула та.

Попробовав один из лежавших на блюде пухлых пирожков, Лоренца запила его молоком.

– А вот в Италии в кушанья кладут слишком много перца, – сообщила она.

– То-то я вижу, что Вы похудели, мадемуазель, – с жалостью произнесла кухарка.

– Скажи, Гожетта, а мэтр Жак очень расстроился, когда я уехала?

– Сказать по правде, да, мадемуазель. Он прямо почернел весь. А госпожа де Монгильон вскоре после своей свадьбы сюда, ко мне, зашла и сказала: «Ах, Гожетта, я очень беспокоюсь о моей подруге!» Даже пирожка отведать не захотела.

На глазах у Лоренцы выступили слёзы:

– Значит, Жанна не забыла обо мне…

– Как можно, мадемуазель! Да и мы с Жильеттой, дня не проходило, чтобы не вспоминали Вас: когда, мол, наша хозяйка вернётся?

– А что говорят обо мне соседи?

Гожетта отвела глаза:

– Разное болтают, мадемуазель. Да ведь каждому рот не закроешь. Я уж и Жильетту предупреждала, чтобы поменьше с соседской прислугой сплетничала.

У девушки упало настроение:

– Значит, обо мне говорят плохо?

В ответ кухарка поджала губы:

– Это всё из-за Тома. Он отвозил в гостиницу госпожу Портинари и стал болтать, что она помогла сбежать Вам с каким-то дворянином. Но я этому не верила.

– К сожалению, это правда, Гожетта. Однако он решил жениться на другой.

– В таком разе, не стоит и жалеть о нём.

Доруа появился на следующее утро, когда Лоренца сидела в столовой и вышивала скатерть, которую они с донной Флери так и не успели закончить. Предложив ему стул, девушка сказала:

– Я слушаю тебя, мэтр Жак.

– Надеюсь, Вы догадываетесь, о чём будет идти речь…

– Да, – дочь Великолепного опустила голову. – Ты вправе сердиться на меня за то, что я покинула без твоего разрешения Париж.

Опекун Лоренцы вздохнул:

– Ради моего покойного кума я закрываю на Ваш побег глаза и не хочу ничего знать о том, почему Вы так поступили и что делали в Италии…

– Клянусь, что я не совершила ничего постыдного! Можете спросить об этом у Даниеля!

– Выходит, господин д’Эворт всё-таки разыскал Вас?

– Да, Даниель хотел, чтобы я отправилась с ним в Саше, но меня потянуло домой.

– Благодарю тебя, мэтр Жак, за то, что ты сохранил лавку и дом, – добавила Лоренца.

– Да, это было нелегко