Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

– Что это с ней? – с тревогой произнесла Лоренца.

– Я думаю, она просто увиливает от работы, – пожала плечами её нянька.

– Тебе плохо, Камилла? – спросила девушка, когда служанка вернулась.

– Да, мадонна. Меня что-то мутит.

И тут Лоренцу осенило:

– Может быть, ты в положении?

В свой черёд, Жильетта расспросила ломбардку и авторитетно заявила, что так оно и есть.

Вскоре Лоренца получила весточку от Даниеля. Тот сообщал, что у них с Катрин всё хорошо, однако по сдержанному тону письма она догадалась, что д’Эворт всё ещё сердится на неё. Внизу листка была сделана приписка рукой алансонки: «Приезжайте к нам, мадемуазель. Здесь так уютно. Саше просто земной рай».

Бросив взгляд в сторону окна, за которым хлопьями падал снег, Лоренца подумала, что вряд ли выберется в дорогу раньше весны. Тем не менее, она вскоре узнала, что некоторые люди отваживались путешествовать даже зимой.

Где-то в конце ноября Доруа зашёл в столовую с молодым человеком.

– Этот господин утверждает, что является родственником мессира Бернардо и знаком с Вами, сударыня, – сообщил опекун Лоренцы вдове.

Взглянув на его спутника, Лоренца едва не выронила шитьё: перед ней, улыбаясь, стоял Бенедетто Нери.

– Вот мы и увиделись снова!

– Как ты оказался в Париже, сеньор Бенедетто? – поинтересовалась донна Аврелия.

– Я почти полгода провёл у Фуггеров в Аугсбурге, а потом уехал в Лондон. Но осенью там скверная погода и я поспешил пересечь Английское море и высадился в Кале. А оттуда добрался до Парижа, решив переждать зиму здесь, чтобы с началом тепла вернуться домой.

– Это мой кузен Бенедетто де Нери, – объяснила Лоренца своему опекуну. – Мы познакомились с ним во Флоренции, где он служил приказчиком в банке Донати.

Вдова же спросила:

– Надеюсь, сеньор Бенедетто, ты не откажешься пообедать с нами?

Так как до обеда ещё оставалось время, Доруа вернулся в контору, а Бенедетто остался вместе с девушкой и её компаньонкой в гостиной.

– Ты ещё не женился, сеньор Бенедетто? – задала свой любимый вопрос донна Аврелия.

– Нет, мадонна.

– Донна Лоренца стала ещё красивее, чем раньше, – неожиданно добавил после паузы молодой человек.

Вдова усмехнулась:

– И это говоришь ты, сеньор Бенедетто, побывавший во многих странах и видевший стольких красавиц?

– Но ни одна из них не сравнится с твоей племянницей, мадонна! В Англии я слышал от моряков легенду о морской деве, которая заманивает своим пением корабли на скалы. Так вот, если бы эта дева хоть немного походила на донну Лоренцу, я бы бросился на её зов, не раздумывая!

Решив, что их беседа принимает опасный поворот, Лоренца склонилась над своим шитьём, а донна Аврелия снова спросила:

– Где ты остановился, сеньор Бенедетто?

– В гостинице возле Тампльских ворот.

– Это недалеко отсюда. Надеюсь, что ты будешь часто навещать нас.

– Я тоже надеюсь на это, – флорентиец бросил красноречивый взгляд на Лоренцу.

Во время обеда Бенедетто, хорошо говоривший по-французски, развлекал всех рассказами о тех городах и странах, где он побывал.

– Аугсбург – один из самых больших и богатых городов Германии, – увлечённо повествовал молодой человек. – А в те дни, когда там заседает рейхстаг, он становится её главным центром. Кто-то даже сложил поговорку, что там коронованные особы превращаются в торговцев, а торговцы – в королей. Братья же Якоб и Ульрих Фуггеры являются королями всех банкиров. Их должниками числятся кардиналы, короли и сам император. Как раз, когда я был там, Максимилиан приезжал занять денег у Фуггеров. Однако улицы немецких городов очень грязны и император едва не утонул в сточной канаве. Во Фландрии же города намного чище.

– Я бывал по делам в Брюгге, – кивнул мэтр Жак. – Поэтому меня больше интересует Лондон.

– Это большой город, который является также портом, потому что стоит на реке. Но дома там, в отличие от Аугсбурга, в основном, деревянные, хотя и оштукатурены снаружи. Я жил там на подворье Ганзы, которое называется также «Стальным двором» из-за оббитых железом ворот. Ганзейские купцы с давних пор обладают в Англии многими привилегиями и освобождены от таможенных пошлин, что позволяет им платить за вывоз шерсти меньше, чем самим англичанам.

– На месте лондонских купцов я был бы этим очень недоволен, – заметил кум покойного мессира Бернардо.

– В Лондоне живёт где-то до ста тысяч человек и население с каждым днём прибавляется, – продолжал Бенедетто. – Это происходит из-за того, что местные сеньоры в связи с повышением цен на шерсть сгоняют крестьян с их земли и занимают её под пастбища для овец. Поэтому бедняки бегут в города.

– Неужели английские рыцари разводят овец? – удивилась донна Аврелия.

– Да, кузина.

–– Я тоже слышал, что в отличие от наших дворян англичане не стыдятся заниматься предпринимательством и торговлей, – высказался отец Жанны. – К сожалению, нигде профессия торговца не уважается меньше, чем во Франции.

Лоренца же, представив себе, как барон де Монбар сидит за конторкой, едва не прыснула от смеха.

– Вообще, англичане большие почитатели самих себя и своих обычаев, – сообщил флорентиец, тоже улыбнувшись. – Они убеждены, что в мире нет страны, подобной Англии. Их высшая похвала для чужеземцев сказать, что он похож на англичанина или посетовать, что он не англичанин.

– Я слышал, что в Англии неплохо развито сукноделие, – заметил Доруа.

– В основном, сукна делают в деревнях на севере и западе страны. В городах существуют строгие цеховые правила, не позволяющие суконщикам расширять свои мастерские.

– Если там предпринимательство ограничивают цехи, то у нас, вдобавок, слишком высокие налоги.

– Англичане тоже жалуются, что их король заставляет парламент выделять средства на военные нужды, хотя не ведёт никаких войн. От богатых людей он требует денег на том основании, что их богатство несомненно, а от тех, кто ведёт скромный образ жизни, взимает платежи под предлогом того, что бережливость должна была их обогатить. Но при этом Генрих VII не жалеет денег на развитие судоходства.

– Этот Тюдор изрядно напоминает мне покойного короля Людовика ХI, – кивнул опекун Лоренцы.

Наблюдавшая за обоими мужчинами девушка заметила, что они явно прониклись симпатией друг к другу.

– Насколько я могу судить, сударь, Вы умеете не только смотреть, но и видеть, причём самое главное, – сказал под конец обеда Доруа. – Вероятно, Вы также хорошо разбираетесь в финансовых сделках.

– Фуггеры предлагали мне