Хозяйка молодильных яблок - Иви Тару

Турила потянулся, крякнул; после долгого пути в седле тело требовало отдха, но не до того сейчас было.

– Что, брат, притомился? – в голосе князя звучала усмешка.

– Еще бы, князюшка. Зайца в лесу легче поймать, чем девку по твоему хотению отыскать. Задал ты загадку: чтоб и пригожа, и ловка, и вежести обучена, да еще и с умениями особыми… – в этом месте Турила лицо со значением скривил.

Князь хмыкнул.

– Все ли перстни раздал, да тем ли, кому надо? Ох, боюсь, не осилим мы такое число. Уже сейчас докладывают: постоялые дворы переполнены, трактиры людом набиты под завязку. Вот я и думаю, если весь люд здесь, кто ж там в селах на нивах трудится? Не останемся мы без урожая?

– Так то себя кори, княже, я лишь твою волю выполнял. Да чего там… Сейчас быстро всех отсмотрим и взад отправим. Зато город смотри, как оживился; такое только на большом торжище по осени бывает, а тут вон как. Надо подумать, может, в обычай ввести? Невест ежегодно отбирать… Ай!

Турила потер ушибленное плечо, в которое кулак князя прилетел, но лицо князя улыбкой цвело, не серчает – так, шутит просто.

– Иди, боярин, – велел князь. – Блюди порядок в городе, да смотри, чтоб на торжище и в лавках цены не задирали, а то знаю я их гнусную торгашескую натуру.

– Так много лавок, что купцы держат, на самом деле боярам принадлежат, с них и спрос…

– Нет, этих пока трогать не станем. Не время. Вот сяду на стол крепко, так и начну их за толстые окорока щупать.

Турила хохотнул, представил, видать, как то будет.

– Что ж, то народу любо должно быть, но ты знай: народ хоть и поддержит, но кроме как горло на вече драть, иного толку с них нет. К тому же часто у кого мошна толще, за того и кричат. Эх, княже, ходят тут слухи, что Бурогнев, стрый твой, бояр подговаривает его на княжение кликнуть, де, князь молод, не женат, силу из рода уведет. И многие к его словам прислушиваются.

Князь раздраженно зыркнул. Слухи эти секрета для него не составляли, но слухи на то и слухи, что обвинять за них Бурогнева, брата отца, он не мог. Тот всегда мог на злые языки сослаться, что меж ними хотят раздор посеять. Ничего, если жену в терем приведет, да такую, чтоб всем боярам глотки заткнуть, там и посмотрит, чья сила сильнее.

***

Если на стольный град Семидол сверху смотреть, то похож он на разрезанное вдоль яйцо. В верхней, более узкой части, желточек: там высится златоверхий терем княжьего двора, вокруг же теснятся усадьбы боярские: стены беленые, причелины резные, коньки на крышах охряные. От этого центра лучами улицы разбегаются до самых городских стен, делят город на части, купеческую и ремесленные.

Все это Милава с холма разглядывала, дивилась. Никогда не думала, какой город большой; в два… да нет, в десять раз больше Прибытково, да куда там в десять… в сотню не меньше. Народу на улицах! Так и снуют, так и снуют.

Она нагнулась к шее Чубарки, спросила прямо в ухо:

– Ты уверена, что нам сюда надо? Боязно мне, подружка моя. Что я там делать одна буду?

Кобылка ухом дернула, головой замотала, заржала тихонько.

– Право же, не нравится мне это. Стрижак опять же встретиться может, опять начнет чего доброго за князя сватать.

Милава снова посмотрела на улицы города. Как тут можно кого встретить в таком многолюдстве? Может, права Чубарка, что сюда ее привезла? Тут как иголке в стоге сена затеряться легко; немного пообвыкнет, на работу в какую мастерскую пристроится, денег заработать, ведь и ткать и прясть она мастерица. Потом уж решит, куда дальше ехать.

Мысли эти ее успокоили, она продолжила путь и вскоре оказалась на дощатых мостовых Семидола. Отец, когда на торжище ездил, рассказывал, что на постоялых дворах жил, там и постель и еда для путников всегда найдется.

Спрашивая прохожих, нашла Милава один постоялый двор, но там ей в ночлеге отказали: мест нет, даже клети и то заняты. Так повторилось и во второй, и в третий раз, а потом она уже и со счету сбилась. Везде хозяева лишь руками разводили: и рады бы, да столько гостей в столицу понаехало, что самим скоро жить негде будет. Князь же со всей земли девиц созвал, невесту из них выбирать будет.

Это ей, блестя карими очами, рассказывала молодуха Румяна, жена хозяина еще одного постоялого двора. Смешливая, курносая, года на три постарше Милавы.

– Эх, где ж мне с лошадкой моей приют найти? – посетовала Милава. – Весь город обошли. Устала, хоть плачь. На улице ночевать теперь придется…

Румяна посмотрела на нее и спросила:

– А ты тоже на смотрины? Тебе перстень от князя давали?

Милава усмехнулась и головой помотала.

– Нет. Я в невесты князю не гожусь. Думала работу тут найти, да видно, не судьба.

Она собралась уже уходить, но Румяна ее остановила.

– Работу ищешь? А готовить умеешь? Тесто замесить, пироги испечь?

– Лучше моих пирогов во всем селе не было, – улыбнулась Милава.

Румяна хлопнула в ладоши от радости.

– Тогда иди к нам в работницы. Не навсегда, пока гости не схлынут. Я и стряпуха моя уже с ног сбились. Лошадку твою в конюшню поставим, за овес и сено из твоего жалованья вычту. Ну а спать там же в конюшне можешь, на сеновале. Ночи теплые, авось не замерзнешь, я тебе кошму войлочную дам, укрыться. За неделю работы десять кун плачу. По рукам?

Милава прикинула: за десять кун двух поросей купить можно, это у них в Прибытково, в городе ж дороже все стоит, так отец говорил. Румяна наверняка оплату ей самую низкую назвала, но выбирать не приходилось. Зато крыша над головой, еда для нее и для кобылки.

– По рукам, – поспешила она согласиться. – А муж твой не воспротивится?

– Му-у-ж? – Румяна удивленно выкатила глаза. – Да чтоб он понимал, этот муж! Без меня давно б уже без штанов остался. Идем, покажу, что где находится, и потом за работу сразу, вечером еще гости приедут, от них вчера с оказией весть принесли и задаток. Вот таких постояльцев очень люблю, которые с пониманием…

Румяна болтала и болтала, Милава же меж тем Чубарку в конюшню отвела, расседлала, овса в ясли засыпала, водички в поилку налила и пошла за хозяйкой в поварню.

Там орудовала полная краснолицая