Поцелуй василиска - Линдси Штрауб

— Я люблю другого, — просто сказала Тэмми.

Брови ее матери поползли вверх.

— Кто?

— Каспена.

Ее мать нахмурилась. Тэмми знала, что она помнит имя василиска. Она наблюдала, как в ее глазах прояснилась истина, когда ее мать поняла, что история повторилась.

— Глупая девчонка, — прошептала она, глядя на руки Тэмми и проводя большими пальцами по веснушкам. — Совсем как твоя мать.

Ты держишь звезды в своих руках. Совсем как твой отец.

Они крепко сцепили пальцы.

— Это не глупо — влюбляться, мама. Я была кем угодно, но не глупой. И ты тоже.

В глазах матери мелькнула боль. Она отпустила руки Тэмми и подошла к кухонному окну.

— Возможно, ты права, — вздохнула мать. Прошло немало времени, прежде чем она снова повернулась к Тэмми. — Почему ты выходишь замуж за принца, если любишь другого?

— Я люблю принца тоже.

На кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь редким криком петуха.

Ее нарушила Тэмми.

— Могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно, моя дорогая.

— Ты все еще любишь моего отца?

Ее мать снова повернулась к окну. Утреннее солнце играло пятнами на ее лице.

— Любовь — сложная штука. Она никогда не проходит, только меняется.

Тэмми никогда не слышала, чтобы ее мать говорила так ранимо. Она представила ее рядом с Кроносом, гадая, как бы они смотрелись вместе. Другим детям казалось простым делом увидеть своих маму и папу в одной комнате. Для нее это было бы чудом.

— Это правда, что я ушла от твоего отца, — тихо продолжила ее мать. — Но никто из нас этого не хотел.

Тэмми кивнула, думая о том, что ее отец принадлежал к семейству Сенека — о том, что его гнездо не было сторонниками отношений между людьми и василисками. Тэмми никогда не считала ритуал, который она пережила, благословением. Но теперь она поняла, что ей повезло, что это вообще было предложено как вариант. Если бы гнездо Каспена не позволило ей проявить себя, их отношения подорвались бы — возможно, даже закончились — точно так же, как у ее матери.

Она подумала о том, как мать готовила ее к первой ночи в пещерах, как натирала бедра специальными маслами. В то время Тэмми думала, что для своего первого поцелуя ей понадобится смелость. Но, возможно, ее мать хотела, чтобы она была смелой в другом смысле: достаточно смелой, чтобы просить о том, чего она хочет, и не соглашаться ни на что меньшее. Достаточно смелой, чтобы сражаться за тех, кого она любит. Достаточно смелой, чтобы сделать то, чего не сделала она.

Ее мать тихо продолжила.

— Твой отец сказал, что все равно будет навещать меня, но он этого не сделал. Я предположила, что он выбрал другую.

Как же ошибалась ее мать.

— Мама, — сказала Тэмми, зная, что то, что произойдет дальше, навсегда изменит ее мир. — Я встретила его.

На лице ее матери промелькнуло странное выражение — абсолютной надежды.

— Но как?

Тэмми пришлось вспомнить, что ее мать больше не была связана с миром василисков. Она понятия не имела ни о чем, что произошло с тех пор, как она рассталась с отцом Тэмми. Она не знала о кровопускании, о плане Бастиана захватить власть. Тэмми не могла понять, как объяснить все, что произошло.

— Он был схвачен и заключен в тюрьму членами королевской семьи. Они держат его в замке.

Лицо ее матери вытянулось от шока.

— Его посадили в тюрьму?

— Да. Он… слаб. Но жив. Принц планирует освободить его.

— Значит, он… — ее мать не закончила предложение.

Тэмми закончила за нее.

— Он не выбрал другую.

Было любопытно наблюдать, как ее мать радуется. Такое Тэмми видела нечасто. В конце концов, у них была тяжелая жизнь в курятнике. Радость возникала редко — по праздникам или когда они обменивались подарками на дни рождения. Но это было мимолетно, случайно. То, что она видела сейчас, было настоящим, ничем не обремененным счастьем, смешанным с глубоким облегчением. Тэмми не смогла удержаться от улыбки.

Любовь — сложная штука. Она никогда не проходит, только меняется.

— Моя дорогая, я… должна знать больше.

Они сели за кухонный стол. Тэмми рассказала ей все, что могла.

Она рассказала ей, что произошло после первой ночи в пещерах, насколько серьезными стали отношения с Каспеном, а также с Лео. Мать слушала и делилась своими историями. Они сидели рядом — мать и дочь — разделяя части своих жизней друг с другом.

В конце концов, Тэмми пришло время попрощаться с домом своего детства.

Она села на кровать и посмотрела в потолок. Она понюхала флакончик с соленым спреем, стоявший на мамином комоде. И она в последний раз прошлась по курятнику, радуясь тому факту, что, возможно, больше никогда не услышит петушиного крика.

Затем они с матерью сели в карету и уехали.

Когда они добрались до замка, подготовка к свадьбе уже шла полным ходом. Даже для отлаженной работы королевской прислуги организовать свадьбу за один день — задача не из лёгких. Тэмми с матерью лавировали между слугами, пока, наконец, не остановили горничную в прихожей.

— Это моя мама, — сказала Тэмми. — Ты можешь найти ей швею? Ей нужно платье на этот вечер.

— Конечно, — ответила горничная. — А когда бы вы хотели сделать примерку?

Тэмми помолчала. Она совершенно забыла, что ей тоже нужно платье. В конце концов, она была невестой.

— Позже, — сказала она. — Пусть кто-нибудь пришлет за мной.

Она в последний раз сжала руку матери, прежде чем подняться по ступенькам в спальню Лео. Его внутри не было, возможно, беседа с Максимусом все еще продолжалась. Тэмми обошла вокруг кровати, глядя на его книги точно так же, как тогда, когда впервые пришла сюда. Там была басня «Ворон и лебедь». Тэмми улыбнулась, вспомнив, как Лео читал ей эту книгу.

Внезапно ей кое-что пришло в голову.

Свадьба опасна. Не только для Тэмми, но и для Лео. Он был человеком и единственным сыном короля. На спине у него была мишень. Роу пытался крестовать ее. Это был только вопрос времени, когда он — или любой другой василиск — сделает то же самое с Лео. Сделка Тэмми с Бастианом сохранила Лео жизнь, не более. Она не подумала добавить условие, что никто не сможет его поработить. Тэмми придется защищать его так же, как Каспен защищал ее. Она отдаст ему свой яд — она заявит на него права. Была только одна проблема.

Тэмми понятия не имела, как производить яд.

Она видела, как Каспен делал это всего один раз, и то в середине оргазма,