Хрустальная ложь - М. Эль

подошёл ближе, его движение было быстрым, как бросок хищника. Схватил её за подбородок, подняв взгляд к себе, заставляя смотреть ему в глаза. Его голос был твёрдым, без права на возражения, но в нём не было грубости, лишь абсолютная, непоколебимая решимость. — Я сказал — послушай.

Валерия застыла. Этот тон — не приказ, не угроза. Просто просьба, от которой нельзя было отмахнуться, потому что она была наполнена такой силой, таким отчаянием, что могла пробить любую её защиту.

— Не было никакого заговора, Валерия, — тихо начал он, глядя прямо в глаза, пытаясь достучаться до её разума. — Я не знал, что ты — та самая девушка со свадьбы. Я искал тебя по следам, по слухам, но не ради клана. Ради себя. Потому что после той ночи, после того, как ты исчезла, я не смог выкинуть из головы ни твой голос, ни твой запах, ни тот взгляд, когда ты ударила меня. Я не знал, кто ты. Я просто… искал. Сходил с ума от поиска.

Девушка молчала. Дыхание сбивалось, сердце колотилось в груди, словно птица в клетке.

Он выдохнул, смягчая тон, его глаза молили о понимании.

— Ты думаешь, я бы позволил себе использовать тебя? После всего? Нет. Я хотел тебя найти, чтобы спросить, почему ты исчезла. Почему не дала мне шанс объяснить.

Валерия отвела взгляд. Губы дрожали, но глаза оставались твёрдыми, полными упрямства и обиды.

— Всё, Виктор. Уходи.

— Валерия…

— Я не собираюсь бежать. И не собираюсь слушать дальше твои оправдания. Просто уходи.

Виктор замер, а потом кивнул, принимая её слова. Медленно подошёл сзади, обнял, не касаясь слишком сильно, просто опустил голову к её плечу, вдохнул её запах — знакомый, сводящий его с ума.

— Хорошо, — прошептал он. — Но я вернусь. Сегодня вечером. И если надо, встану на колени и вымолю твоё прощение.

Она усмехнулась, не оборачиваясь, её голос был полон горечи и боли:

— Лучше приготовь бронежилет.

Он тихо рассмеялся, его смех был полон горечи и надежды, поцеловал её в висок и вышел, оставив после себя запах сигар и чего-то домашнего, к чему она не имела права привыкать.

День прошёл в тягучей, гнетущей тишине. Она то пыталась работать, открывая ноутбук и часами глядя на мерцающий курсор в пустом документе, то бездумно смотрела в окно, наблюдая за проплывающими облаками. Гнев постепенно оседал, словно ил на дне реки, уступая место всепоглощающей усталости, которая проникала в каждую клеточку её тела.

«Может, он действительно… не знал?» — думала она, пытаясь убедить себя, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для прощения.

«Бред. Виктор не из тех, кто не знает. Он просчитывает каждый шаг. Это часть его натуры, часть его власти».

Но сердце… почему-то не соглашалось с доводами разума. Сердце упрямо цеплялось за каждое его слово, за каждый жест, за ту боль в его глазах.

Девушка подумала, что раз он не забрал её силком и силой, раз не притащил обратно в Нью-Йорк, как это сделал бы любой другой дон, может… может, он и правда её любит? И это не было просто игрой, частью какой-то сложной интриги?

Она улыбнулась, впервые за долгое время, эта улыбка была хрупкой, почти невесомой. Почему-то включила музыку — старый итальянский блюз, который всегда напоминал ей о доме. И стала ждать. Валерия уже представляла, как вернется в Нью-Йорк. Прикажет Виктору принять её парней к себе, дать им работу, безопасность. Снова работа. Снова адвокатура. Снова жизнь, полная риска и интриг. Снова криминал. Господи, как ей этого не хватало. До неё вдруг дошло, что не стоило это всё, этот побег, эти месяцы одиночества. Она хочет домой. Просто хочет домой. Увидеть Селину, Рико, ребят из её команды. Мистера Энгеля-старшего. Поиграть с ним в шахматы, снова ощутить его мудрое, тяжёлое присутствие. Пострелять в тире всем вместе, как в старые добрые времена, когда мир казался таким понятным.

Валерия упала на кровать и зарылась в одеяло, обнимая его, словно это был сам Виктор. Боги, она была влюблённой дурочкой. Снова. И, кажется, ей это даже нравилось.

А потом взыграла гордость, старая, упрямая гордость Андрес.

"Просто так возвращаться? Как дура? После всего? Нет. Пусть попотеет".

Но она знала, что Виктор наверняка через пару часов вернётся с чем-нибудь сладким, цветами и поцелуями. И она... она сдастся. Всё равно. Простит. Они поговорят. Всё обсудят. Кстати, детектор лжи был бы неплохим вариантом. Пусть. Чтоб не врал ей больше, чтобы она могла ему снова доверять.

Валерия открыла ноутбук, по привычке просматривала документы, которые ей скинула Луиза на подпись для Алана — какие-то благотворительные проекты, связанные с фондом семьи Андрес. Она ждала. Ждала его.

Когда раздался стук в дверь, Валерия вздрогнула. Улыбка, против воли, коснулась губ. Она выдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, поправила волосы, машинально оглядела себя в зеркале, пытаясь придать себе невозмутимый вид.

— Виктор? — спросила она, открывая дверь, её голос был полон предвкушения, но она старалась придать ему безразличный тон.

Но вместо Виктора — высокий мужчина в чёрном костюме, его взгляд был холодным, как нож, и жёстким, как сталь. На губах — ухмылка, слишком знакомая, слишком хищная.

— Здравствуй, птичка, — произнёс он, и его голос был глухим, зловещим, совершенно чужим.

Мир на секунду сжался до одной точки, до одной страшной, неотвратимой истины.

Валерия отступила, её глаза расширились от ужаса. Рука почти сразу потянулась к ножу, спрятанному под полой халата, но она не успела. Он был быстрее. Резкий удар — и всё поплыло перед глазами, погружая её в чёрную, бездонную пропасть.

Глава 50

Домик стоял у самой линии вековых сосен — глухое, отрезанное от мира место, где лишь скрип старых веток и рокот прибоя нарушали тишину. Тихий, тёмный, он казался влажным призраком, укутанным в плотный, непроглядный морской туман. Мэн был холоден и сыроват, проникая под кожу, как чужое, нежеланное дыхание на затылке. Но Виктору было всё равно. Он не чувствовал ни промозглого ветра, ни колкой влаги, оседающей на лице. Все его чувства, все мысли были сосредоточены на одном — на ней.

Он мчался по извилистой дороге, ведущей к этому укромному уголку, где оставил ее утром, после ссоры. Где, как он наивно надеялся, он наконец-то сможет загнать в угол свою строптивую ведьму. Туда, где он предвкушал услышать ее язвительный, но до боли знакомый голос, пропитанный колким сарказмом и нескрываемым вызовом:

— Ну здравствуй, Энгель. Опять нашёл? Неутомим.

Улыбка тронула его губы, пока