Хрустальная ложь - М. Эль

— Скажешь, где сейчас Виктор, — рявкнул один из головорезов, самый крупный и, казалось, самый тупой, в отчаянной попытке сломить её, и ударил её по щеке.

Её голова резко пошла в сторону, ударившись о металл подголовника. Кровь капнула на грязную, давно нестиранную рубашку. Она медленно, с достоинством, повернулась обратно.

И улыбнулась. Улыбка была широкой, неестественной, почти звериной, обнажая окровавленные зубы.

— Нет.

— Сука! — Он ударил ещё раз, сильнее, в другую щеку.

Валерия засмеялась. Громче, раскатистее, так что даже соседний похититель нервно повёл плечом, словно по его спине пробежал озноб.

— Ты так стараешься, малыш... — её голос был хриплым, но звучал удивительно чисто. — Но у меня отец злее бил, когда ловил со спрятанным пистолетом в десять лет. Это было скорее для дисциплины. Он же меня любит.

— Ты врёшь. — выдохнул мужчина, ошеломлённый её реакцией.

— Нет. Он меня любит, ты не понимаешь. Это семейная дисциплина. Своего рода нежность.

— Ты ненормальная. — Его слова были полны искреннего ужаса.

Валерия рассмеялась, и это был уже не нервный, а вполне искренний смех, пробирающий до мурашек.

— Ты только сейчас понял? Ты что, такой медленный?

Они были уверены, что сломают её. Их ошибка. Этого сделать не смог даже Виктор Энгель — а он мог, если бы захотел, если бы не любил её так отчаянно. Но он не хотел. А эти? Эти были дилетанты, жалкие пародии на настоящих мучителей.

Ей дали ещё один удар — этот был сильнее, чем предыдущие, и нацелен в нос. Голова мотнулась назад, и раздался противный хруст. Из носа хлынула тёплая кровь, заливая подбородок. Глаза защипало, слезы выступили не от боли, а от рефлекса.

Она спокойно выдохнула сквозь кровь, подняла взгляд, и её глаза, полные дикого огня, встретились с его перепуганным лицом. Хрипло прошептала, едва различимо:

— А это было уже лучше. Прогресс. Ещё разок? Можешь ещё сильнее. Не подведи мои ожидания.

Мужчина побледнел, его глаза расширились от неверия и страха. — Что с тобой не так?!

— Милашка, — Валерия облизнула окровавленные губы, — я адвокат мафии. По сравнению с моими клиентами ты просто плачущий щенок в грязной подворотне. А теперь, может, поговорим о твоих правах? Или их отсутствии?

Избив до боли в костях, они ушли. Главарь, шипя ругательства и прижимая вновь укушенную руку, потащил своих громил прочь, их тяжёлые шаги затихли вдали, унося с собой шум, угрозы и хоть какое-то подобие человеческого присутствия. Дверь захлопнулась, погрузив комнату в вязкую, давящую тишину. Валерия осталась одна, снова привязанная к холодному стулу, в полумраке, среди запаха сырости, крови и страха.

И пока их не было, она почувствовала, как её пробирает до самых костей. Они специально открыли окна на холодный воздух, оставив их распахнутыми, чтобы проветрить комнату от запаха крови и её присутствия, но главное — чтобы добавить ещё одну пытку. Пронизывающий, ледяной ветер влетал внутрь, гуляя по подвалу, заставляя тусклые лампочки под потолком покачиваться и дрожать. Валерия, измотанная, избитая, обезвоженная и голодная, беззащитная перед этим холодом, чувствовала, как последние остатки тепла покидают её тело.

Её уже промокшая и грязная одежда была слишком тонкой, чтобы хоть как-то защитить. Кровь на лице застыла, стягивая кожу, но это было ничто по сравнению с дрожью, что теперь била её. Мышцы сводило судорогами, зубы стучали, челюсти дрожали, и она не могла это контролировать. Лёд пробирал в кости, замораживая внутренности, превращая её кровь в ледяную патоку. Каждый вдох был мукой, обжигая лёгкие ледяным воздухом.

В этот момент, когда никого не было рядом, чтобы увидеть её слабость, Валерия позволила себе отпустить контроль. Её привычная броня — едкий сарказм, стальной взгляд, неистовая отвага — растворилась. Она почувствовала себя такой маленькой. Такой хрупкой. Словно вернулась в детство, когда ночные кошмары казались реальностью, а единственным спасением была мамина тёплая рука.

— Мамочка… — вырвалось из её пересохшего горла почти беззвучно, тонким, надломленным шёпотом. — Мне очень холодно…

Слёзы, которые она так упрямо сдерживала на протяжении всего плена, теперь жгли глаза, но не могли пролиться. Они застыли, превратившись в ледяные кристаллы на ресницах. Маленькая Валерия, которую она так тщательно прятала за маской сильной, неуязвимой ведьмы, теперь дрожала в этой ледяной темноте, взывая к единственному человеку, кто мог бы защитить её от этого холода. Не от боли, не от страха, а от пронизывающей, всеобъемлющей стужи, что, казалось, вымораживала саму душу. Это было мгновение чистой, детской слабости, которое она не могла себе позволить ни на секунду дольше. А потом пришла в себя, мотнув головой. Ей по наследству досталась психопатия, жажда крови и быстрая смена эмоций. Стоит выплакаться, и появляются силы. Так было всегда.

Серые стены комнаты, в которой её держали, казались тюремной камерой, а не просто убежищем. Скудный свет проникал через узкое зарешёченное окно, отбрасывая мрачные тени. Валерия закрыла глаза, сделала глубокий вдох, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, и резко, с отточенной, страшной точностью, вывихнула себе большой палец.

Боль ударила, как молот по наковальне, пронзая нервы, взрываясь в мозгу фейерверком чистой, невыносимой агонии. Слёзы навернулись на глаза, но она не закричала. Лишь стиснула зубы так сильно, что заскрипели челюсти. Она почти привыкла к боли — к её холодной, неумолимой хватке, к её притупляющему эффекту, который со временем становился почти... родным.

Палец выскользнул из ремня, давая свободу. Теперь вторая рука. Ещё один рывок, ещё один всплеск боли. Она судорожно выдохнула, чувствуя, как по вискам стекают струйки холодного пота. Голова кружилась, комната качнулась, угрожая опрокинуться. Ноги не слушались, тело было словно налито свинцом. Силы почти не было, но она поднялась, опираясь на шершавую стену, её пальцы скользили по каменной кладке, пытаясь обрести хоть какую-то опору.

— Ну что, ребятки… — её голос был хриплым, слабым, но в нём звенела сталь. Она достала из обуви спрятанный маленький нож, рукоять которого была обмотана изолентой. Мелкие, самонадеянные идиоты. Конечно, они не нашли его. Они искали большой арсенал, а не крошечное лезвие, способное рассечь жизнь так же легко, как бумагу. — Играть будем по моим правилам.

Двое охранников вошли проверить её. Молодые, самоуверенные, с дебильными ухмылками на лицах. Они явно наслаждались своим превосходством.

Первый увидел пустые ремни, свисающие с цепей, и его глаза расширились. — Босс! Она...

Он не успел договорить. Даже хрипа не успел издать. Потому что Валерия, опираясь на стену, метнула нож, который ещё секунду назад был надёжно спрятан в её