Хрустальная ложь - М. Эль

руке. Лезвие блеснуло в тусклом свете, описывая дугу, и вонзилось прямо ему в горло, перерезав артерию. Кровь фонтаном хлынула на стену, тёплая, липкая. Охранник зашатался, схватился за горло, хрипя, но уже падая.

Второй только открыл рот, чтобы заорать, как Валерия прыгнула на него, несмотря на слабость. Она обвила ногами его торс, сжала колени, выгнувшись назад, и со всем остатком сил дёрнула, ломая ему шею. Хруст костей был оглушительным в тишине комнаты.

Она упала вместе с безжизненным телом, сотрясаясь от усилий и адреналина. Её трясло. Мелкая дрожь прошла по всему телу, слабость накатила новой волной. Она была слишком слаба. Зрение плыло, чёрные мушки плясали перед глазами, и даже дышать стало трудно. Каждое движение отзывалось болью в вывихнутом пальце, во всём теле.

— Блять… не вовремя… — прошептала она, упёршись рукой в стену и пытаясь подняться. Ноги дрожали, отказываясь держать её. — Виктор... где ты?

Дверь распахнулась с громким стуком, врезавшись в стену. Вошли ещё четверо. Лица их были искажены злостью и удивлением. Они увидели два трупа и Валерию, которая едва держалась на ногах. И вот тут тело её окончательно предало. Последние остатки сил иссякли. Она пошатнулась, нож остался в горле первого охранника, и… рухнула на колени. Бессильная, отчаявшаяся, но не сломленная.

После чего снова очнулась. Привязанная. Ещё крепче, чем раньше. Веревки теперь впивались в запястья и щиколотки, а на голове был тугой мешок, ограничивающий обзор и приглушающий звуки. Сука. Голова болела так, словно по ней проехался грузовик. Хотелось плакать от бессилия, от обиды на собственное тело, но инстинкт самосохранения не давал ей сдаваться. Бабушка, держащая в страхе всю Италию, мама, не сломавшаяся в плену, даже когда люди папы её клеймили, — они были в её крови. И всегда спасала одна единственная фраза, выжженная в её душе: "Порожденные огнем, закаленные сталью".

Мешок с головы резко сорвали. В глаза ударил яркий свет. Перед ней стоял главарь, его лицо было искажено от ярости.

— Мы кое-что придумали, — сказал он, его голос был холодным, но в глазах плясали безумные искорки. — Позвонишь своему любовнику.

Валерия скривилась. — О? Романтика? — она подалась вперёд, насколько позволяли ремни, её губы искривились в язвительной усмешке. — Или вы просто хотите увидеть, как он вас ебнёт?

Главарь ударил её по щеке. Голова резко откинулась в сторону, во рту появился привкус крови.

— Звони. Или мы начнём резать.

Она закатила глаза, показывая свою абсолютную незаинтересованность и скуку, которая всегда была её лучшим оружием. — Господи, какие вы скучные.

Они поднесли к её уху одноразовый телефон, специально для таких дел. Тщательно взяли её за волосы, чтобы держать голову прямо. Её шея болела от удара, но она игнорировала эту мелочь.

Она тяжело вдохнула, собирая всю волю, весь свой актёрский талант, всю свою силу в единый кулак. На её лице появилась улыбка — такая сладкая, такая обворожительная, что любой мужчина, не знающий её, влюбился бы в эту нежность, в этот зов.

И тихо, почти мурлыча, сказала в трубку:

— Любимый…

Небольшая пауза. На секунду все внутри неё дрогнуло, словно струна. Она знала, что он поднимет трубку. Он всегда поднимает её звонки, будь то среди ночи, во время важной встречи или в самый разгар боя. Он всегда был на связи для неё.

— Валерия? — его голос был низкий, ровный… но слишком спокойный. Опасно спокойный. Она знала этот тон. Так он говорил всегда перед тем, как начинал убивать людей. Медленно и беспощадно.

Девушка улыбнулась шире, так, чтобы похитители слышали усмешку в каждом слове, в каждом звуке её голоса.

— Я в полной безопасности, — произнесла она, делая акцент на слове «полной», растягивая гласные. — С очень… весёлыми ребятами. Но мне уже скучно. Ты заберёшь меня?

Тишина на другом конце провода. О-о-о, она почти видела, как он моргнул, переваривая информацию, собирая пазл.

И потом — голос. От него у неё побежали мурашки по коже, но не от страха, а от осознания, от предвкушения неизбежного возмездия. Мягкий. Тёплый. Абсолютно неуместный в ситуации.

— Конечно, жизнь моя. — В этом обращении было столько нежности, столько обещаний, что похитители, вероятно, ничего не поняли. Но Валерия всё знала. — Будь умницей… дай-ка трубочку этим «весёлым» ребятам.

Валерия не выдержала — улыбнулась настоящей улыбкой, полной облегчения, безумия и предвкушения. Он понял всё. Каждую деталь. Сарказм. Скрытый смысл её тщательно выверенных фраз. «В полной безопасности» означало «в полной опасности». «Весёлые ребята» — кровожадные уроды. «Мне скучно» — «я изранена и слаба, но готова к борьбе».

Мужчины решили, что она смеётся над ними — и ударили её в живот. Но она лишь выдохнула сквозь зубы, не пытаясь сдержать боль.

— Аккуратнее, идиоты, — прошептала она, почти беззвучно. — Он за такие вещи убивает очень медленно.

Главный придурок этого цирка выхватил телефон у неё из рук. — Слушай сюда, Энгель. Мы...

И тут он замолк. Его лицо побелело, глаза расширились. Похоже, Виктор не дал ему договорить.

— Джекс. Если на ней есть хотя бы один новый синяк — ты умрёшь первым.

— Потом твои люди.

— Потом твой дом.

— Потом твой род.

— После чего я найду всех, кого ты когда-либо любил. И расчленю.

В голосе Энгеля не было ярости, не было крика. Была лишь абсолютная, леденящая сталь, обещание неизбежной смерти, которое заставило даже видавшего виды бандита содрогнуться. Похититель сглотнул, его кадык дёрнулся.

— Ты…

— Я уже еду, — оборвал его Виктор.

Главарь в ужасе уронил телефон. Дешёвый пластиковый аппарат со стуком отскочил от пола. Он не успел спросить — как. Он даже не успел пошевелиться, чтобы отдать приказ. Он был парализован страхом.

Но Валерия знала. Она хрипло рассмеялась, глядя на его побледневшее лицо.

— Дорогой… он тебя найдёт. Он всегда находит. Удачи, мальчики. Вам она понадобится. Очень.

...

Виктор не пренебрегал рутинными проверками: больницы, травмпункты, станции скорой помощи — он обзвонил их всех. Для мафии это был старый метод: раненный всегда ищет отмель. Вдруг его девочка сумела сбежать? Или Джекс оставил след. Ведь следы борьбы клана Андрес всегда имели отличительную черту. Их всех учили драться одинаково. Начиная с Главы Адель, заканчивая Валерией и её братом. Он настоял на том, чтобы сторожи парковок и ночных клиник присылали фото любого, кого приносили ночью с ранами. Вскоре несколько снимков пришли: молодой с порезом на щеке, сменяющий бандаж на руке. Лицо было знакомо — один из тех, кто участвовал в перевороте. Капо по «медицине» познал стиль шрамов. Первое локальное подтверждение — и он ринулся.

Он вёл поиски