Поцелуй василиска - Линдси Штрауб

— Она живет через деревню отсюда, — тихо сказал Максимус.

Лео нахмурился.

— Ах, — пробормотал его отец. — Не то, что ты ожидал услышать.

Вопреки себе, Лео покачал головой. Одна деревня. Все это время она была на расстоянии одной деревни. И она никогда…

— А ты не собираешься спросить, почему она ушла?

Лео ощетинился. Конечно, он хотел спросить, почему ушла Эвелин. Но часть его — большая часть, чем он хотел признать, — глубоко боялась ответа.

Его отец наклонился ближе. Лео увидел ненависть в его глазах — болезненное удовлетворение, которое он получал, мучая своего сына. Он ответил на вопрос, который Лео отказался задать.

— Я заплатил ей.

Желудок Лео скрутило.

Это была ложь. Должна быть ложь. Эвелин нельзя было купить. Его отец сказал бы все, что угодно, лишь бы причинить ему боль, особенно после того, как его собственный сын бросил его в темницу.

— Разве ты не хочешь знать, во сколько мне это обошлось? — прошептал его отец, выдерживая пристальный взгляд Лео. — Сказать тебе, чего стоила ей твоя любовь?

— Ты лжешь. Она не взяла бы взятку.

Его отец издал резкий смешок.

— Она бы взяла, мой дорогой мальчик. И она это сделала.

— Я тебе не верю.

— В этом твоя ошибка.

Лео покачал головой.

— Даже если бы она сделала это, я бы понял. У нее ничего не было. Ее семья была бедной. Конечно, она…

— Бросила тебя за подходящую цену?

Лео расправил плечи.

— Вряд ли ты можешь винить ее, учитывая, что ее ожидало, если она останется. В нашей деревне у нас не было будущего. Ты позаботился об этом.

— И почему я должен желать такого будущего своему сыну? Она крестьянка, Телониус. Ты принц.

— Я король. — Он выплюнул эти слова между прутьями решетки. — И ты не можешь указывать мне, кого любить.

Медленная улыбка расползлась по лицу отца.

— Это и так ясно, — тихо сказал он. — Мне давно следовало понять, что ты неспособен к рациональному мышлению. Но я, как и ты, предпочел игнорировать то, что было передо мной.

— Что ты хочешь этим сказать?

Порочная улыбка тронула губы Максимуса.

— Найди ее, если хочешь. Женись на ней, если должен. Но это будет сложнее, чем ты думаешь.

Пальцы Лео сжались на прутьях.

— Что будет?

— Знание истины.

С этими словами Лео ушел.

Замок наконец опустел. Полностью опустилась ночь, и все гости, которые были живы или невредимы, давно разошлись по домам. Лео знал, что утром ему предстоит решить множество проблем. Но сегодня вечером ему предстояло сделать только одно.

Он остановил первую попавшуюся карету и оцепенело забрался внутрь. Слова отца ритмично стучали у него в голове: это будет труднее, чем ты думаешь. Знание истины.

Но было ли это истиной? Его отец мог лгать. Он наверняка лгал. Лео отказывался верить, что Эвелин можно заплатить за то, чтобы она ушла от него. Если бы ситуация была обратной, никакие деньги не заставили бы его уйти. Он должен был верить, что она чувствовала то же самое.

Лео расправил плечи. Всепроникающая боль неуклонно пронзала его грудь. Чем дальше они удалялись от замка, тем сильнее становилась боль. Это была физическая боль, которая сжимала его ребра и легкие, призывая вернуться к Тэмми. Но Тэмми сказала ему найти Эвелин.

Лео велел мальчику-конюху ехать всю ночь. Он провел несколько часов без сна, глядя в окно и наблюдая за звездами на небе. Они смотрели на те же самые звезды? Или она уже была глубоко под горой, изолированная в пещерах с Каспеном? Лео было больно представлять ее с ним. Он не хотел представлять их вместе. Он не хотел думать о том, что змея прикасалась к ней так, как он, не хотел представлять, как она будет выкрикивать имя Каспена вместо имени Лео. Но, по крайней мере, он знал, что она в безопасности. Он, вне всякого сомнения, знал, что единственным человеком, который любил Тэмми так же сильно, как и он, был Каспен.

Легче от этого не стало.

А что, если она не в безопасности? Что, если основная истина, в которую верил Лео — что Каспен защитит ее, — неправда? Лео воочию видел ярость Каспена на свадьбе. Что, если однажды он направит ярость на нее? Василиск разорвал на части его собственного отца. Кора знала, на что еще он был способен. Лео вздрогнул.

Теперь с этим ничего нельзя было поделать. Они согласились разделить ее, но это соглашение было недействительным. Будущее Лео было на одну деревню дальше.

К тому времени, когда карета, наконец, замедлила ход, взошло солнце. Деревня была маленькой; Лео уже посещал ее раньше во время королевской экскурсии. Он направился прямо в пекарню, где, как он знал, каждый деревенский житель должен покупать свой хлеб. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы спросить пекаря об Эвелин. Тот сообщил Лео, что она обычно проводила утро у реки. Кормила уток.

Лео велел мальчику-конюху остановиться на городской площади. Выходя из экипажа, он потер ладони — они были влажными от пота. На нём всё ещё был свадебный костюм. Безумие. Неужели он и вправду собирался её увидеть?

От этой мысли грудь сжала боль, точно железные прутья.

Так много утра… Он провёл так много утра на кладбищенской скамейке, ожидая Эвелин — вопреки всему надеясь, что она приедет. Он никогда не переставал её любить. Никогда не переставал молиться, чтобы она появилась. Даже когда он полюбил Тэмми, он всё равно хранил в сердце уголок для Эвелин. Он ничего не мог с этим поделать: в первой любви было нечто неизбежное. Даже Тэмми знала, что в его сердце — два места. Именно поэтому она и отправила его на поиски Эвелин. Она лучше него понимала, каково это — принадлежать сразу двум.

Лео медленно шел по тропинке к реке, его ноги отяжелели. Сочетание болезненного предвкушения и дикой надежды боролось за господство в его сознании.

Поток реки захлестнул его. Он был почти у цели.

Будет ли она рада его видеть? Что, если она нашла кого-то другого, а он опоздал? Лео никогда не приходило в голову ухаживать за кем-то еще после Эвелин. Он сделал это только потому, что процесс отбора вынудил его. Его любовь к Тэмми была счастливой случайностью, с которой теперь — в свете того, что он собирался сделать — он не знал, как бороться.

Река шумела; он достиг края берега. Утренний солнечный свет бил в глаза,