Аллегория радужной форели - Мари-Кристин Шартье

Не менее трудно признать, что я бросила Вика, надеясь, что у меня что-то выйдет с Максом. Конечно, он не был единственной причиной. Поначалу мне нравились энергия и непосредственность Вика. Он умел быть разным — городской парень, активист, модник. Но мало-помалу он успокоился, как-то размяк… Год спустя огонь угас, и нас связывала только нежная дружба, сохраняющаяся, когда все остальное уже потеряно. Вик стал удобным, а поскольку комфорт — враг страсти, а я не из тех, кто может жить без нее… Потом, уже в самые последние месяцы, начались приступы ревности, сменявшиеся вспышками былой страсти, словно последние спазмы агонии, сотрясающие умирающего. Вик пытался зацепиться за меня, за нас. И чем сильнее он цеплялся, тем хуже мне становилось и тем сильнее я хотела сбежать. Куда угодно, лишь бы не в его объятия.

Иногда я спрашиваю себя, что бы случилось, если бы я не убежала в ярости от Макса в тот вечер, после разрыва с Виком. Если бы я набралась чуточку терпения. Если бы я получше узнала Макса. Я надавила на него, а сегодня я уже отлично знаю — это последнее, что нужно сделать, чтобы добиться от него чего-либо. Он должен чувствовать, что инициатива исходит от него.

Я не была готова к тому, что случилось потом, пару недель спустя. Я изо всех сил удерживала себя от желания написать ему, потому что после нашей последней встречи не могло быть и речи о том, чтобы сделать первый шаг. Я довольно долго держалась, хотя и ненавидела себя за это. А потом, однажды утром, встав с постели, я увидела сообщение от него в мессенджере. Мне не хотелось получать это сообщение в соцсети, потому что я не могла не прочитать его немедленно, и он сразу же узнал бы об этом. И я понимала, что именно поэтому он соцсеть и выбрал.

Пришлось дрожащими руками и с трясущимся, как зайчик в клетке, сердцем открыть мессенджер. Послание было длиннющим, и это меня не удивило. Макс был единственным парнем, с которым я ни разу не почувствовала неловкости за слишком длинные послания. Это, может быть, и мелочь, но говорит о многом.

Макс:

Привет, Камилла. Привет, Кам. Камилла, я серьезно, и письмо мое это подтвердит, но это не про нас, как мне кажется. Ты наверняка считаешь меня заносчивым идиотом, потому что я использую местоимение «мы», я же так резко отверг это «мы» в тот последний раз. (Но ты же всегда мне говорила, что я немного зануда, поэтому, по крайней мере в этом, ничего не изменилось.) Я хотел написать тебе с того самого вечера, но никак не мог найти правильные слова. И я не знаю, понравится тебе или нет, что я напишу. Но после моего провала тем вечером я все-таки решил рискнуть. Не знаю, что тебе еще такое сказать, точнее, я не знаю, как это тебе сказать. Мне тебя очень не хватает. Вика тоже не хватает, но с ним вряд ли удастся наладить отношения. Я знаю, что тебя это больше не касается, но мне все еще очень трудно воспринимать вас по отдельности. Я только понял (я слегка тормоз в таких вопросах, прости), что мне очень грустно терять его, а терять тебя мне намного грустнее. Это странно — с тобой мы знакомы всего ничего, а Вика я знаю тысячу лет. Если честно, после всего, что произошло, я не думаю, что мы смогли бы быть вместе, ты и я… по крайней мере прямо сейчас. Это было бы настоящим предательством, чересчур для такого короткого срока. Но я хочу тебя видеть, разговаривать с тобой… я просто хочу, чтобы ты была в моей жизни. Мне хорошо с тобой. Наверное, это звучит эгоистично, для тебя этого недостаточно, а может, я напридумывал себе бог знает что, а на самом деле ты хотела всего лишь дружить. Тем лучше, если это так. (На твой взгляд, я достаточно искренен? Я работаю над этим.) И наконец — я скучаю. Я хотел бы пойти с тобой выпить кофе. Или пива? Пиво — это ведь по-нашему. Окей, мы выпьем то, что выберешь ты. Нам даже не обязательно что-то пить, можем и поесть. Ты понимаешь, о чем я? Мы будем делать то, что нравится тебе, Кам. Я бы хотел, как в первом классе, кинуть в тебя бумажным шариком с запиской, в которой бы написал: «Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями, ты не против?» И надо было бы просто поставить галочку возле «да», я ужасно волнуюсь, но знаю, чего хочу. Ну, что скажешь?

Я несколько раз перечитала его сообщение. Я пыталась понять чувства, что раздирали мое сердце, словно корабль, раскачивающийся в бурю на огромных волнах, то пьянящих, то пугающих. Макс скучал, Макс хотел меня — но не как возлюбленную. Во всяком случае, не сейчас. Могла ли я оттолкнуть его? Может быть, навсегда?

В конце концов я поддалась зову сердца. Оно звало меня громче всех. И я ответила.

Кам:

Да.

И потом добавила:

Кам:

Моя жизнь тоже становится лучше, когда ты со мной.

Это было самым важным на тот момент.

Макс

После фиаско на нашей мексиканской вечеринке я дал ей сутки, чтобы успокоиться. Да и мне надо было прийти в себя, само собой. На второй день новостей от нее по-прежнему не было, это меня беспокоило, но я заставил себя держаться. На этот раз я не чувствовал за собой никакой вины.

Я понимаю, что после ее разрыва с Виком именно я наложил запрет на что-то большее между нами. Конечно, теперь очень трудно отыграть назад и объяснить, что я был неправ, потому что слишком гордый и особенно потому что понимаю, как я ее обидел, оттолкнув. Это для меня очень непросто, ведь с тех пор, как я познакомился с Кам, ее обижали не раз — другие парни, не особо уделявшие ей внимание, они просто «пытались», чтобы посмотреть «а что будет». Часто все заканчивалось тем, что Кам плакала у меня дома, злясь на всех мужчин на свете, кроме меня. Всякий раз, глядя на нее, я говорил себе, что не смог бы сделать хуже, чем вся эта череда придурков, но в то же время боялся, что и сам