Ранчо страстных признаний - Лайла Сэйдж

Он был прав. Я любила наш маленький город, но, наверное, именно потому, что у меня был опыт жизни в других местах. У Мидоуларка был главный недостаток всех маленьких городков – он напоминал комнату без окон с низким потолком. Этого не осознаешь, пока не уедешь и не увидишь, какими просторными могут быть другие места.

Большинство тех, кто никогда не покидал наш город, сыграли свадьбы со своими школьными возлюбленными и успели обзавестись как минимум двумя детьми еще до того, как я получила диплом колледжа. В этом не было ничего плохого, просто это не совпадало с тем, чего я хотела от жизни. По крайней мере, тогда.

После отъезда моя любовь к Мидоуларку никуда не делась – наоборот, я стала любить его сильнее. И начала понимать, почему люди вроде Дасти уезжали надолго, но потом возвращались, а некоторые покидали этот город навсегда, не оглядываясь. Я же всегда знала, что хочу жить именно здесь.

Теперь дом, который я так любила, казался чужим и незнакомым. Я не жалела ни об одном своем решении, хотя в глубине души никак не могла избавиться от мысли, что упустила шанс на что-то большее. Все потому, что слишком легко довольствовалась тем, что есть. Раньше я верила, что все встанет на свои места, когда придет время, – партнер, с которым можно пройти весь путь, семья, которую мы создадим вместе. Но, похоже, это было не так.

Дасти поднял свой стакан и сделал глоток.

– Пусть ты ожидала, будто к этому моменту «все сложится», что бы это ни значило, однако это еще не говорит о том, что ты застряла на месте. Может, остальные слишком спешат.

Я кивнула, но не смогла выдавить ни слова. Он легонько толкнул меня плечом.

– Эй, это и правда тебя так беспокоит? – спросил он, заглядывая в глаза.

Я отодвинула сэндвич, от которого откусила всего пару раз.

– Если мы оба к сорока не найдем себе пару, может, поженимся?

Дасти расхохотался так громко, что на нас обернулось несколько посетителей кафе. Включая Николь и Густа.

– Отличный способ мягко отказать девушке, – пробормотала я, пытаясь скрыть смущение.

Он продолжал смеяться, хотя я говорила почти всерьез.

– Я тебя обожаю, – сказал Дасти, все еще посмеиваясь и качая головой, – но ты не в моем вкусе, да и я не твой тип.

Я знала, что он прав. Это было все равно что выйти замуж за брата. Даже в глухой американской провинции такое не приветствуется.

– Ну да, – протянула я. – Совсем забыла, что твой тип – высокая, темноволосая и, – я загибала пальцы, – помолвленная с другим мужчиной.

Взгляд Дасти на мгновение потух, однако он быстро взял себя в руки, с привычной невозмутимостью приложил руку к груди и шутливо произнес:

– Ты ранила меня в самое сердце.

Я уловила нотку настоящей боли в его голосе. Мне стало стыдно, что я заговорила о Кэм, но он продолжил, не дав мне вставить ни слова:

– Все будет хорошо, Тедди. Тебе не придется выходить за меня в сорок. К тому же сорок еще не старость. Говорят, это новые тридцать.

Я подняла руку и на мгновение коснулась его шеи справа, где чернела татуировка – староанглийская буква А. Он никогда не признавался, что она связана с фамилией Кэм, но мы оба знали правду.

– Что ж, – сказала я, – мое предложение остается в силе. Если что, можем сказать всем, что эта А означает «Андерсен».

15. Густ

Еще пару дней назад я думал, что нет ничего хуже, чем вид Тедди Андерсен в ее дурацком костюме для бега.

Но я ошибался.

Потому что в тот момент Тедди сидела в кафе и улыбалась другому мужчине так, как никогда не улыбалась мне. Я видел, как они зашли вместе, его рука на ее плече. Не знаю, почему это меня зацепило. Я ведь годами смотрел, как мужчины бегают за Тедди.

Она всегда любила пофлиртовать. У нее такой характер, ей нравится внимание. Она в нем купается.

Не знаю, почему я так разозлился в тот момент, когда она дотронулась до шеи Дасти. Может, потому что я захотел оказаться на его месте – чтобы это моей шеи касались ее пальцы.

Я всегда держал Тедди на расстоянии – там, где ей и положено было находиться. Но теперь она жила под моей крышей, ела за моим столом и разгуливала в этих своих нарядах, которые, казалось, были специально созданы, чтобы сводить меня с ума.

И в довершение всего моя дочь ее обожала. Все это окончательно выводило меня из себя.

Тедди положила голову на плечо Дасти, лениво отправляя в рот картошку фри. От этого движения белая лямка ее бюстгальтера выглянула из-под майки.

Меня раздражало, как мило они общались друг с другом. И еще больше бесило, что мне вообще есть до этого дело. Дасти был просто моим другом, а Тедди – няней на полставки. Хотят обниматься за ужином или что там у них происходит – пожалуйста, их право.

Но эта белая лямка словно светилась в темноте, точь-в-точь как несколько лет назад.

Я почувствовал, как дыхание участилось. Нужно было отвести взгляд, пока Тедди не заметила, что я смотрю на нее. Но почему-то не смог.

Она подняла голову с плеча Дасти, ее голубые глаза встретились с моими. Несколько секунд она смотрела озадаченно, словно не понимая, почему я на нее уставился.

«Поверь, Теодора, я и сам ничего не понимаю».

Не отводя взгляда, она машинально вернула лямку на место.

– Густ?

Я потерял нить разговора. Николь болтала без умолку, но я все пропускал мимо ушей. С Тедди было иначе – ее я всегда слушал внимательно, как минимум чтобы подобрать достойный ответ на очередную нелепицу.

– Прости. – Я моргнул. – Ты что-то спросила?

Николь проследила за моим взглядом. Тедди уже не смотрела в нашу сторону, она с улыбкой макала картошку в мороженое, заливаясь смехом.

Мне вдруг стало любопытно, что же ее так развеселило.

– Дасти и Тедди… они что, встречаются? – Николь развернулась ко мне. – Было бы забавно!

– В каком смысле? – мой голос прозвучал слишком резко.

Николь пожала плечами:

– Ну, они оба такие… безбашенные, не находишь? Немного безответственные?

– Тедди не безответственная, – ответил я.

Кто-то должен был отметить этот день в календаре Мидоуларка – никогда прежде я такого не говорил. И уж точно никогда в