4 месяца - Джессика Гаджиала

***

Сознание пришло ко мне с подозрительной острой болью в нижней части бедра и талии, с колотящей болью в плече.

До сих пор мне удавалось избегать, казалось бы, неизбежных побочных эффектов возраста. Например, один раз неправильно чихнуть и всю оставшуюся жизнь ходить смешно. Или, просыпаться с болью в спине, из-за которой невозможно сидеть целый день.

Мои первые мысли были не о том, что, возможно, что-то необычное было в этом конкретном утре, а скорее о том, что вот оно. Я была официально стара. Мне нужно вложить деньги в ортопедическую обувь, купить подписку на «Ибупрофен» и начать испытывать аллергию на новые формы технологий. Может быть, добавить немного стервозности по отношению к молодежи. И еще кучу доз того, что я «не могу досмотреть начальные титры до того, как засну во время просмотра фильмов».

Все эти забавные стариковские штучки.

Пока я не поняла, что двигаюсь. Точнее, те части меня, которые испытывали дискомфорт, двигались. Без моего участия.

Тогда я полностью проснулась и осознала, что произошло на самом деле.

Я накрыла звездой всего бедного Барретта.

Мое бедро было прижато к его бедру. Мое плечо бесцеремонно ткнулось в его грудную клетку.

Как бы мне ни было неудобно, я знала, что ему было ненамного лучше.

Желая проверить, не осталась ли моя грациозность незамеченной, я медленно повернула шею, лишь слегка поморщившись от жесткости, ожидая увидеть спокойно закрытые глаза.

Но обнаружила широко открытые.

В этот момент я узнала о нем кое-что новое.

Его обычно настороженные, спекулятивные глаза с утра были мягкими, чуть более зелеными, чем карие. Круги исчезли. Его волосы были в беспорядке. Одна из его рук была закинута вверх и заложена за голову.

— Доброе утро.

Итак, я уже упоминала о контроле импульсов. Он распространялся на все аспекты моей жизни.

Включая интимную часть.

И, в общем, его волосы были не единственным, что было сексуально в постели по утрам. Его голос тоже. Он проникал в мою систему, как расплавленная лава, пробуждая те части меня, которые были вынуждены долгое время находиться в спячке.

Думать, да, думать было совершенно не о чем.

В одну минуту я неловко растянулась на нем задом наперед. В следующий момент я перевернулась, прижавшись к нему грудью, очень обдуманно, когда мои губы сомкнулись над его губами.

Его тело подо мной напряглось, заставляя мой рациональный разум пытаться контролировать мое голодное тело, задаваясь вопросом, может быть, физические прикосновения просто… не то, что ему нравится.

Даже когда эта мысль зародилась и попыталась укорениться, когда мои руки прижались к матрасу, чтобы начать толкать мое тело вверх и в сторону, низкий, похожий на волчий рык пронесся в нем, вибрируя в моем теле, когда его руки поднялись и сомкнулись вокруг меня. Крепко. Так крепко, что я почувствовала, как мне стало тесно. Но я не могла заставить себя беспокоиться, когда его губы ожили под моими, когда они прижались сильнее, требуя большего, когда они завладели мной.

Одна рука оставалась закрепленной на моей пояснице. Другая поднялась, на секунду подставив бок моего лица, а затем вернулась к моим волосам, закручивая, натягивая их до восхитительного состояния, заставляя меня издавать низкий стон, когда его тело выгнулось, повернулось, толкнуло меня на спину, вжимаясь в меня всеми своими твердыми линиями.

Свободные от движений руки поднялись, одна погрузилась в его волосы, другая скользнула вниз по его спине, прослеживая место, где его рубашка задралась, обнажая кусочек теплой кожи.

Мои бедра раздвинулись, приглашая, призывая его войти между ними.

Он так и сделал, всего за секунду до того, как приподняться, отстранить свои губы от моих, подождать, пока мои глаза не дрогнут, едва я смогу сосредоточиться на хаосе, охватившем мой организм. Потому что, как и все, что делал Барретт, он целовал тщательно, с убеждением, с целью. И, в общем, я хотела знать, что еще он может делать тщательно, убежденно и с целью. Желательно после того, как мы избавимся от нескольких надоедливых слоев.

Но потом он отбросил все это.

Одним простым вопросом.

Шесть маленьких слов.

— Почему тебя выгнали из полицейской академии?

Глава 8

Барретт

Я знал, что это недостаток характера — всегда говорить что-то не то в неподходящее время.

Я был виноват в этом, сколько себя помню, и часто попадал в неприятности, когда на самом деле ничего не имел в виду.

Мой рот был единственной причиной многих пинков под зад, когда я был младше , многих слез в моем офисе, когда я был занят делом и не помнил, что нужно быть осторожным в своих словах, помнить, что некоторые люди думают не так, как я — безэмоционально.

Часто я сталкивался с неудобными или неприятными последствиями.

Но не было ни одного случая, о котором я сожалел бы так, как об этом.

Как только эти слова сорвались с моих губ, я понял, что облажался по полной программе.

Все ее тело застыло. Ее глаза стали огромными. Ее губы разошлись.

Вся мягкая, сладкая, извивающаяся открытость, которая была всего мгновение назад, внезапно исчезла.

— Что? — прошипел ее голос, едва слышный.

Бл*ть.

Бл*ть , бл*ть , бл*ть.

Не часто я точно знал, что я сказал не так или сделал именно тогда, когда я это сказал или сделал, и какие последствия это имело.

Но сейчас, каким-то образом, я знал.

Я знал, что только что ткнул неосторожным пальцем в какую-то зияющую рану.

Я одновременно шокировал и каким-то образом причинил ей боль.

Хотя я и понимал это, я не имел ни малейшего представления о том, почему именно такой была ее реакция на, казалось бы, вполне невинный вопрос.

— Неважно, — сказал я ей, покачав головой. Это было не похоже на меня — отказываться от чего-то, как только я получил это в свое распоряжение, но я хотел, чтобы это выражение исчезло с ее лица. Я хотел, чтобы все вернулось назад, когда она была мягкой и милой подо мной.

Что угодно, что угодно, только не это выражение ее лица, которое, казалось, кричало мне о боли.

— Нет, не важно, — огрызнулась она, подбросив руки, что дало ей достаточный рычаг, чтобы скользнуть вверх по кровати, заставив меня приподняться, а затем вернуться на пятки, глядя на нее сверху вниз, пока она тянулась вверх, чтобы привести свои волосы в порядок. — Откуда ты это знаешь? — потребовала она, сложив руки на груди.