Теория гибрида - Пенн Кэссиди

фляжку в руке Меррика. Я взяла подношение, даже не потрудившись спросить, что это. Я опрокинула его, и немедленное тепло и декаданс виски с примесью крови коснулись моего языка.

Я вздохнула и почувствовала, как один из парней забрал фляжку обратно, прежде чем решила

допить остаток.

— Спасибо, — сухо сказала я. Затем кое-что пришло мне в голову. — Что, если я не готова к этому? — Мое сердце забилось быстрее, а на лбу выступили капельки пота. — А что, если он не…

— Успокойся, — мягко сказал Меррик, делая шаг вперед и кладя свою большую руку мне на плечо. Его большой палец погладил меня сбоку по шее. — Могу я тебе кое-что сказать?

Я кивнула. Что угодно, лишь бы не думать о себе. Он наклонился и оказался на уровне моих глаз.

— Если бы у меня был хоть малейший шанс снова увидеть моих мальчиков, хотя бы на секунду, я бы ничему не позволил остановить себя. Если бы я мог обнять их еще раз… Даже если бы я знал, что они исчезнут навсегда или возненавидят меня за то, что я их так бросил, я бы крепко держал их до самой последней секунды.

Его травянисто-зеленые глаза искрились эмоциями, и в них я могла видеть глубину его потери, силу его горя. Мое сердце болело за него. Я нежно провела пальцами по его густой бороде, и он закрыл глаза и прислонился к моей ладони.

— Они бы не возненавидели тебя за то, что ты защищаешь их, Мер, — мягко сказала я. Его глаза приоткрылись и посмотрели в мои, губы слегка приоткрылись. Небольшое сокращение его имени просто вырвалось у меня. — Они бы поняли, скольким ты пожертвовал ради них, и поблагодарили бы тебя за это. Благодаря тебе они смогли жить полноценной, счастливой жизнью.

Он тяжело сглотнул, кивая в мою ладонь. Бастиан наблюдал за нами обоими, и я чувствовала, что взгляды троих других тоже устремлены на нас. Они давали нам пространство.

Меррик откашлялся, целомудренно поцеловав внутреннюю сторону моей ладони, прежде чем с улыбкой взять ее.

— Тащи свою задницу туда и посмотри сама. Твой брат жив, и это больше, чем большинство из нас могло бы пожелать.

В тот момент я все еще чувствовала себя самой большой тупицей в мире. И вот я здесь, всего в нескольких футах от комнаты, где находится мой брат. Брат, которого я оплакивала целый год, в то время как эти люди вокруг меня, вероятно, испытали свою долю потерь и душевной боли. История Меррика разбила мне сердце даже сейчас. Он был прав — мне нужно было пойти туда и встретиться с Шоном лицом к лицу. Мне нужно было снова услышать его голос, почувствовать, увидеть и услышать, что он действительно вернулся, что он жив.

— Сиренити! — Кейт влетела в комнату, ее темные волосы были собраны в узел, а на щеках горел румянец, как будто она долго бегала. — Черт возьми, девочка, приятно видеть, что ты встала и гуляешь. — Она заключила меня в крепкие объятия, и, к своему удивлению, я обняла ее в ответ, крепко зажмурившись от ее успокаивающего запаха.

Затем она отстранилась от меня на расстояние вытянутой руки.

— Ты выглядишь так, будто тебе нужно поесть.

Я рассмеялась, качая головой в адрес вечной домохозяйки.

— Ты же знаешь, что кормить меня — не твоя работа, верно?

Она отмахнулась от меня.

— Я знаю, но мне это нравится. Заставляет меня чувствовать себя полезной. — Ее глаза пытливо пробежались по мне. — Как ты держишься?

Я протрезвела, по какой-то неведомой причине бросив взгляд на Фауста. Он наблюдал за мной со странным выражением лица, которое я не могла прочесть, но быстро отвела взгляд.

— Не на сто процентов, но я чувствую себя сильнее, — сказала я, уставившись на свои поднятые ладони. Затем я сжала их и опустила руки по бокам. — Я все еще пытаюсь осмыслить все это.

— Это случится, — сказала она с мягкой улыбкой. Ее глаза сияли искренностью и надеждой, отчего мне стало легче, чем когда-либо с тех пор, как я проснулась. Кейт окружала материнская аура, которая просто заставляла чувствовать себя в безопасности, несмотря на то, что мы были довольно близки по возрасту.

— Он там? — Я кивнула на закрытую дверь в конце узкого коридора за ее плечом.

Ее улыбка погасла, а глаза наполнились беспокойством.

— Да. Он превращался то в оборотня, то в человека с тех пор,

как мы его туда запихнули. Я не могу обещать, что он будет… общительный.

Сделав глубокий вдох, я расправила плечи. Чья-то рука легла мне на спину, я оглянулась через плечо и увидела там Бастиана. На этот раз никакой магии, только его улыбка и комфорт от его теплых прикосновений.

— Мы прямо за тобой, любимая.

Фауст и Атлас отошли с дороги, когда я проходила мимо, не говоря ни слова. В коридоре было почти темно, только свет пробивался из-под двери слева. Сделав глубокий вдох, я остановилась, когда до меня донесся знакомый запах — знакомый и все же изменившийся. Это, несомненно, был Шон, я знала без всяких сомнений. От него пахло свежескошенной травой и мятой, но под этим ароматом было что-то такое, чего я никогда раньше не чувствовала от своего брата. Что-то дикое. Это был запах замшелого озера и гниющей коры. Это был запах костра, снега и опавших листьев.

От него пахло оборотнем.

Распахнув дверь, я решила, что больше не могу ждать. Я позволила ей распахнуться, открывая взору затемненную комнату, освещенную лунным светом и маленькой прикроватной лампой на единственной тумбочке, которая отбрасывала золотистый свет на дубовые стены. В центре комнаты лежал полноразмерный матрас без каркаса, а поверх него — мужчина. Он свернулся в позу эмбриона, обхватив руками колени.

Его белокурые волосы отросли до плеч, длиннее, чем он когда-либо носил их раньше, и выглядел он так, словно похудел по меньшей мере на двадцать фунтов. Я оглянулась и увидела, что все смотрят на меня.

— Он выглядит таким хрупким, — сказала я.

В тишине комнаты раздалось рычание, и я вздрогнула. Должно быть, я напугала его, заговорив, потому что он больше не был в позе эмбриона. Он стоял на матрасе. Или, на самом деле, присел на корточки. Я уставилась в его глаза, которые когда-то были кристально чистыми голубыми, но теперь стали ярко-желтыми. Его рот был перекошен и полон, как будто его зубы были слишком большими, чтобы поместиться внутри. И его ногти…они превратились в острые когти, разрывая матрас, прежде чем он бросился