Развод. Горькая правда - Кира Туманова

Хозяйка замолкает, задумчиво вращая бокал за ножку.

— Но вы же умная и интересная, и… — Испуганно замолкаю, боясь, что ляпну какую-нибудь бестактную чушь.

— Обеспеченная? — прищурившись смотрит Мария. — И что мне это дало? Молодость прошла, у меня куча денег, уважение, большой дом и ни-ко-го… Всегда некогда было знакомиться, теперь пожинаю плоды. Тут хотя бы сразу понятно, чего ожидать — с шеста слез и к богатой тётке в койку прыгнул. Кстати, это не первый случай, когда я ловлю его на вранье. Хуже, когда порядочный мужчина себя ведёт, как Артурчик…

Наступает моя очередь тяжело вздохнуть.

Глеб ничем не лучше этого волосатого альфонса. Артур хотя бы не изображал ангела похабно, но открыто выражал свои желания. Все врут, только каждый по-своему.

— Нет, я так больше не могу. — Мария встает и подходит к мини-бару. — Не могу больше пить это кислое пойло. — Достает бутылку и задумчиво смотрит на этикетку. Хмыкает своим мыслям, а потом отвинчивает крышечку и присасывается к горлу. Выдыхает и прижимает ладонь к губам. — Вот же бурда какая. Артур такое любил. Я же пить и не умею…

— Может быть лучше чай?

— Знаете, как это тяжело? — Будто не слышит меня Мария. Несколько раз, примериваясь куда ей лучше сесть, ставит «бурду» на стол, оставляя на столешнице липкие полукружья разводов. — Тяжело приходить в большой дом, зная, что тебя никто не ждёт. Вот я и завела себе Артура, чтобы была хоть какая-то живая душа.

— Может быть, лучше собаку? Они верные. — Шепчу, оставив готовый крем и хватая тряпку, чтобы протереть стол.

— Собака — это не то, — улыбается Мария. — Она не поможет мне избавиться от ощущения никчемности. У меня, Вика, чувство, что перед моим лицом проносится поезд, а я не могу запрыгнуть даже в последний вагон.

— Артур разве помогал?

— В чем помогал?

— Избавиться от чувства никчемности?

Прикрыв глаза Мария мелко вздрагивает — не пойму, смеётся или плачет.

— Ох, деточка, — отрывает руку от лица, и я с облегчением выдыхаю, увидев смеющиеся глаза. Не представляю, что бы я делала, если бы она разревелась. Не умею утешать пьяных женщин. — Артур неплохо изображал теплоту и дружелюбие, ну и секс был феерический. Этого достаточно, чтобы отвлечь внимание от проносящегося поезда, если ты об этом… И я хотя бы не включала одновременно чайник, телевизор и радио, чтобы слышать чьи-то голоса.

— Но вы достойны настоящего мужчины, честного и заботливого, — не выдерживаю я.

— Возьми у него телефончик, когда встретишь, хорошо? — Хозяйка подносит бутылку ко рту, но, передумав, ставит её вновь на стол. — А ещё дай всё-таки стакан. Как-то некультурно… Я уже отчаялась. Видимо, мне суждено быть одной.

Спешно отворачиваюсь к стойке с посудой, чтобы не расстраивать женщину своим кислым лицом. Чувствую себя невольной виновницей всего случившегося. Мария могла бы и дальше жить в своём искусственно созданном мире, если бы не я…

— Слушай, может останешься сегодня, а? — Неожиданно произносит она. — Далеко же ехать, тебе хоть не вставать в такую рань. Парнишку тоже оставляй.

— Я не могу, у меня ещё собака, — ставлю перед Марией стакан.

— Ну вот, — плещет немного. Потом, прищурившись, подливает ещё и глубокомысленно замечает. — Ещё одна завела четвероногую верность, отчаявшись найти двуногую.

— Нет, так случайно получилось…

— Как всё сложно с тобой! Давай, заканчивай с тортом и тащи своего случайного, куча его девать? Водителя вызову. Надеюсь, псина не полиняет на велюровый салон.

28. Ну давай, рассказывай!

Мария делает глоток из чашки, блаженно подкатывает глаза.

— С мятой… То, что надо похмельным утром. — Бросает на меня настороженный взгляд и продолжает. — Вика, садись со мной пить чай. А то выглядишь, как с креста снятая.

— Все хорошо. Устала немного. — Потираю глаза, не боясь размазать макияж. Я уже и забыла, когда красила ресницы — пожалуй в тот злополучный день, когда всё случилось. Ровно неделю назад.

— Садись, давай. Я уж и не помню, когда позволяла себе не ходить на работу. Не хочу опять одна наслаждаться.

Присаживаюсь рядом и наливаю чашку чая.

Мария на самом деле выглядит лучше меня. С тщательно уложенной прической, в белоснежной блузке и безупречным макияжем. Трудно определить её возраст, но думаю, она — ровесница свекрови.

Нина из своей душевной трагедии сделала бы целое шоу с умиранием и сетованием на жизнь. А по Марии не видно, что вчера она дала слабину с алкоголем и позволила немного жалости к себе.

Холёная женщина, спокойная и уверенная в себе. Эх, Артур, Артур, ну и дурак же ты…

— Ну, давай… — отхлебывает чай и с интересом косится на меня.

— Что?

— Рассказывай. Вчера моя очередь была, сегодня — твоя.

Робею под её острым и проницательным взглядом. Представляю, как себя чувствуют её сотрудники, наверное, даже думать лишнее при ней боятся.

Молчу и смущенно перебираю пальцы под столом. Не очень понимаю, что она от меня хочет. Может быть наметанным женским глазом определила, что я беременна? Или думает, что дала повод Артуру?

— Да как бы особо и нечего.

— Ну как нечего? Я же вижу, что у тебя проблемы, вот и расскажи, что случилось. Легче станет. Я, может и не золотая рыбка, но, если смогу — обещаю помочь.

— Вы очень поможете, если дадите мне аванс, — поднимаю подбородок и выдерживаю её взгляд.

— Тебе нужны деньги?

— Не мне, одному человеку…

— Ну нет, деточка, так не пойдёт. Я жду от тебя истории, достойной этого чудесного мятного чая и утренних плюшек. — Откидывает в кресле. — Поэтому давай, я вся во внимании.

— А с чего начать?

— Ну это тебе решать…

Немного помявшись, я смущенно начинаю.

— С мужем мы вместе 7 лет…

Постепенно мой голос крепнет, и я рассказываю про Глеба, Нину, мальчика, который до сих пор не знает, что его матери больше нет. Рассказываю все-все… Не упоминаю только про Артурчика, не хочу бередить свежие раны.

Мария слушает молча, иногда кивая или морщась. Время от времени прибегает Саша с Хагги на руках за плюшками, и тут же уносится на улицу. «Чтобы десировать», — важно заявляет он.

— В общем, вот такой финал… Мне через пол-года рожать, на руках чужой ребенок и муж-инвалид. Ах да… Ещё недееспособная свекровь и щенок.

— Разве это финал? — грустно усмехается Мария. — Это самое начало. И что собираешься делать?

— Знаете, у меня такое ощущение, что мой привычный уютный мир разлетелся на осколки. Мы мечтали, строили свои