Хозяйка медовых угодий - Ри Даль

Пока Брад всё это говорил, моя душа всё сильнее падала в ужас. Я понимала, что старейшина всего лишь констатировал факты, но каждый их этих фактов говорил лишь об одном — Лина в опасности, и спасти её необходимо как можно скорее.

— Будем прочёсывать лес, — распорядился Брад. — Идём шеренгой, каждый должен видеть соседа и слева, и справа. Шагать будем вровень — никто не уходит вперёд, никто не отстаёт. Смотрим внимательно и кричите погромче. А сейчас готовим огни. Без огня далеко не продвинемся.

Глава 29.

Лес обступал со всех сторон, его тёмные силуэты сливались в сплошную стену под светом факелов, которые держали сельчане. Их шаги гулко отдавались в тишине, хрустели ветки, шуршала листва, а где-то вдалеке ухала сова, словно насмехаясь над нашей безнадёжной затеей. Я стиснула палку, на которую опиралась, чувствуя, как боль в ноге пульсирует в такт сердцу. Но эта боль была ничем по сравнению с ужасом, что сжимал грудь.

Лина… Моя Лина… Где ты?

Брад шёл впереди, его факел отбрасывал длинные тени, которые извивались на стволах деревьев, будто живые. За ним двигались остальные — десять человек, мужчины и женщины, чьи лица я едва различала в мерцающем свете. Эсмира держалась рядом и время от времени поглядывала на меня.

— Лина! Лина! — то и дело выкрикивал кто-нибудь.

— Лина! — крикнула я, и мой голос, хриплый от напряжения, разнёсся эхом, но тут же растворился в шуме ветра.

Я остановилась, вглядываясь в темноту, надеясь уловить хоть малейший звук — шорох, плач, что угодно. Но ничего. Только шёпот листвы и далёкий скрип деревьев. Я сглотнула, чувствуя, как холод пробирается под платье.

Мы двигались шеренгой, как велел старейшина, держа друг друга в поле зрения. Факелы горели неровно, их пламя то и дело гасло от порывов ветра, и тогда кто-то из мужчин торопливо поджигал их снова. Я хромала, стараясь не отставать, но каждый шаг отдавался болью в лодыжке. Эсмира заметила, как я морщусь, и молча подставила плечо. Я благодарно кивнула, хотя горло сжалось от стыда — я, взрослая женщина, завишу от помощи чужих людей, а Лину всё ещё не нашла.

— Лина! — снова позвала я, не в силах сдержаться.

Голос сорвался, и я закашлялась, чувствуя, как слабость от недавней лихорадки возвращается. Эсмира сжала мою руку.

— Силы береги, Мариса, — тихо сказала она. — Криком её не вернёшь, а себя изведёшь.

— Я не могу… — прошептала я, чувствуя, как слёзы жгут глаза. — Она там одна… Ей страшно…

Эсмира ничего не ответила, только сильнее сжала моё плечо. Мы продолжали идти, прочёсывая лес шаг за шагом. Время от времени кто-то замечал тень, мелькнувшую за деревьями, или шорох, и все замирали, вглядываясь в темноту. Но каждый раз это оказывались лишь ветки, качающиеся на ветру, или мелкий зверёк, шмыгнувший в кусты. Надежда вспыхивала и гасла, как искры от факела, оставляя лишь горькое разочарование.

— Там! — вдруг крикнул один из мужчин, указывая на заросли.

Мой желудок сжался, я рванулась вперёд, чуть не упав, но Брад поднял руку, призывая к тишине. Все замерли, прислушиваясь.

Шорох… Тихий, но отчётливый.

Я затаила дыхание, сердце колотилось так, что, казалось, его слышно всем.

— Лина?.. — позвала я, шёпотом, боясь спугнуть надежду.

Но из кустов выскочил заяц, его глаза блеснули в свете факела, и он исчез в темноте. Мужчина, заметивший движение, чертыхнулся, а я почувствовала, как ноги подкосились. Эсмира удержала меня, не дав рухнуть.

— Мы найдём её, — тихо сказала она, но в её голосе я услышала сомнение.

Я стиснула зубы, заставляя себя идти дальше. Лес становился гуще, ветви цеплялись за одежду, а земля под ногами была скользкой от мха и опавших листьев. Факелы уже начали тлеть, и Брад велел остановиться, чтобы разжечь новые. Мужчины собрали сухие ветки, а женщины перешёптывались, бросая на меня настороженные взгляды. Я понимала их — я чужая, явилась неизвестно откуда, и теперь из-за меня они бродят по лесу в ночи.

Пока факелы разгорались, я подошла к Браду. Он стоял, опираясь на посох, и смотрел в темноту, его лицо было суровым, но в глазах мелькала усталость.

— Брад, — тихо начала я, — почему бы нам не позвать лесничего? Ксавье знает эти места лучше всех. Он мог бы…

Брад нахмурился, его брови сдвинулись, а губы сжались в тонкую линию. Он не ответил сразу, и я почувствовала, как воздух между нами сгустился.

— Лесничий… — наконец произнёс он, понизив голос, чтобы другие не услышали. — Не доверяю я ему. Никто не знает, кто он такой на самом деле. Живёт один, в лесу, подальше от людей. Слухи ходят… Странный он.

— Слухи? Какие слухи?

— Неважно, — отмахнулся старейшина и отвёл взгляд.

— Но он помог мне, — возразила я, стараясь говорить спокойно. — Он знает лес…

Брад покачал головой, его взгляд стал ещё тяжелее.

— Может, и знает. А может, знает слишком много. Такие, как он, не просто так в глуши прячутся. Лучше нам самим справляться.

Я хотела поспорить, хотела сказать, что Ксавье не раз выручал нас с Линой, что он не такой, каким кажется. Но в словах Брада была правда — я сама не знала, кто такой Ксавье на самом деле. Его уклончивые ответы, его одиночество… Всё это рождало вопросы, на которые у меня не было ответов. И всё же, мысль о том, что он мог бы помочь, не отпускала.

— Брад, пожалуйста, — сказала я, чувствуя, как голос дрожит. — Лина… Она всего лишь ребёнок. Если Ксавье знает лес…

— Довольно, Мариса, — оборвал он, но не грубо, а с какой-то усталой решимостью. — Мы делаем, что можем. А лесничий… Пусть держится подальше.

Я замолчала, понимая, что спорить бесполезно. Брад отвернулся, раздавая указания мужчинам, и вскоре мы снова двинулись вперёд.

Лес становился всё мрачнее, факелы отбрасывали жуткие тени, которые казались то фигурой девочки, то зверем, готовым прыгнуть. Я вглядывалась в каждый куст, в каждую ложбину, надеясь увидеть хоть что-то — лоскут платья, след на земле, пустое ведро. Но ничего. Только тьма и шорохи.

Часы тянулись, как годы. Ноги мои дрожали, лодыжка ныла так, что каждый шаг был пыткой, но я не останавливалась. Эсмира то и дело предлагала мне сесть, передохнуть, но я только мотала головой. Сельчане