Обелиск - Полин Герц

Растерявшаяся кудряшка открыла рот и, не найдя подходящих слов, опустила голову. Тактика сработала безотказно, и вот уже карие глаза смотрели не холодно, а виновато.

– Прости, милая. Сама не знаю, что на меня нашло. Я дуреха, – Рейчел поджала губы и сложила бровки домиком. – Я знаю, что ты хотела как лучше.

В ушах гремел победный оркестр, но на душе скребли кошки – проворачивать грязный трюк было легко с придурками из редакции, но Рейч не заслуживала такой откровенной дряни. Осознание накрыло горькой волной, и теперь уже она виновато опустила голову.

– Нет, это ты меня прости, – отодвигаясь в сторону, она пропустила подругу внутрь, нервно переплетая пальцы за спиной. – Зря я полезла в твою жизнь. И осуждала тоже черт пойми зачем.

– Забыли, дорогая. – Рейчел уже скрылась в кухне, гремя посудой и шурша пакетами. – Ты волнуешься за меня, а, может, боишься, что скоро я поселюсь в 4В. – Неожиданно высунулась Боуз и озорно подмигнула, вновь прячась за стеной.

Лгать Рейч было тяжелее, чем катить в гору камень, но Стоун сама загнала себя в ловушку, отрезав все пути к отступлению. А потому сейчас, ругаясь себе под нос, беспокойно носилась, пытаясь придумать, как незаметно спрятать пальто Морса, которое он так и не забрал. Да даже захоти он его вернуть, даже под страхом смерти – не отдала бы. Она и правда была не в себе, потому что чертов кашемировый шик был наспех завален распечатками и теперь недовольно глядел на нее глазами-пуговицами из-под белых листов.

– Все готово, разгреби стол, – раздался нежный голос с кухни. – И с тарелками помоги, я одна не дотащу.

– Да, конечно. Иду. – Нервно дернув головой, Элизабет смахнула ноутбук и папки в пустующее кресло и пошла на зов.

Спустя полчаса, когда на город уже опустились ленивые сумерки, и начало казаться, что опасная тема навеки похоронена под чудесными спагетти, крепким красным вином, увлекательной болтовней о супербактериях, которые умудрилась вырастить прекрасная мисс Боуз в своей лаборатории, и жутковатом расследовании журналистки WhitePost, Рейч сонно потянулась и медленно встала.

– Пошли-ка на твой диван. Думаю, в качестве компенсации ты должна мне какой-нибудь глупый фильм под остатки нашего прекрасного каберне. Как считаешь? – Рейчел задорно улыбнулась, а Элизабет – сжалась: на диван было нельзя. Никак. Ни за что. – Хочу какой-нибудь дурацкий триллер, ну, знаешь, под стать твоей истории.

– Я бы, пожалуй, легла спать, если ты не против, – спешно забормотала она, вскакивая с места, будто это что-то могло изменить. – Голова заболела. Швы, наверное, и все такое.

Попытка опередить Боуз оказалась провалена.

– Эй, вот это гора! Куда тебе столько макулатуры? – Рейчел охнула и потянулась к бумагам, за которыми пряталась бархатная обивка. Не только бархатная обивка.

Как вчера Элизабет накладывала шов на грудь пьяного Мастерса, так сейчас Рейч вспарывала шитый белыми нитками гадкий секрет. Заполненные графиками, диаграммами и списками, листы разлетались в разные стороны, как земля, в которую угодил снаряд, пока наружу не выплыло оно. Чертово. Черное. Пальто.

– Я уже видела это пальто. Откуда оно у тебя? – прошептала Боуз, не сводя с находки глаз. Конечно, она его узнала. Не узнать было невозможно. – Эл?…

Пока кудряшка каменной статуей стояла у дивана, разглядывая вещь с плеча таинственного и загадочного, обаятельного и волшебного, того-самого-единственного, в квартиру к которому она уже мысленно переехала, Элизабет пыталась найти воздух. Потому что дышать в 2В стало просто нечем – весь кислород исчез.

– Видимо, остался с той ночи, когда меня решил встретить Ройс, – Стоун развела руками в надежде, что упоминание урода с ножом собьет подругу с толку, и та не подумает о логике.

– И со среды ты так и не додумалась вернуть человеку, который тебя спас, его одежду? – Нет, Рейч не просто так писала кандидатскую и растила свои супербактерии – и там, и там умение считать до трех было просто необходимым.

Еще немного и Боуз бы взорвалась, но сегодня Элизабет явно оберегали боги, потому что в дверь постучали. Три удара, будто спасительный звон колокола. Оставив Рейчел у дивана, она пронеслась к выходу, мысленно благодаря того, кто решил посетить ее в поздний час. Может, это Мастерс с новой историей и бутылкой в знак признательности за девять швов, восемь из которых можно было смело назвать ровными. Или Стерн, решивший устроить книжный вечер, от которых она всегда открещивалась. Всегда, но не сегодня. А, может, это Уиллис и его назойливое «как твои дела, Стоун?». И на этот раз она была готова рассказывать ему о своих делах до утра.

Что угодно, лишь бы не видеть обвиняющий взгляд так низко обманутой подруги.

Все забудется. Уйдет в прошлое, как разбитая машина и отмененная в последний момент поездка в Рио. Опустится на глубину и останется там навеки.

Раз.

Пальцы нетерпеливо отодвинули щеколду.

Два.

Рука повернула бронзовую голову льва, когда-то купленную в шутку в старой антикварной лавке.

Три.

Дверь распахнулась.

Боги не были благосклонны. Боги были в ярости. Потому что она пропала.

За порогом стоял он. В своей черной водолазке, идеально выглаженных брюках, до блеска начищенных ботинках. Черные волосы лежали небрежно, но Стоун была готова поклясться, что повторить этот бардак не смог бы лучший стилист из тех, что ведут свои глупые шоу на ТВ. А глаза, чертовы голубые глаза прожигали две дыры, которым бы позавидовал самый точный лазер из тех, что стоят в научных лабораториях. И голос, что способен объявить войну, принять капитуляцию и произнести тост за очередную победу. Потому что любое сражение неизменно выигрывалось.

– Добрый вечер, Элизабет. Я бы хотел предложить вам прогуляться, если вы не против.

До этого дня она искренне верила, что способна победить в любой схватке, а если уж не выйдет, то хотя бы пасть смертью храбрых с торжествующей улыбкой человека, который не сдался. Но гордыня – самый наивный грех, ведь сейчас она складывала оружие и преклоняла колено, готовая принять любую участь, что он для нее выберет. Чувствовала, что с каждым ровно произнесенным словом один за другим сдавался первый, второй, десятый аванпост, корабли непокорного всем штормам флота выбрасывали белые флаги, а кабинет напуганных министров разбегался в разные стороны, расписываясь в своем бессилии.

– Добрый вечер, мистер Морс, – с трудом узнавая собственный голос, прошептала Элизабет первое, что пришло на ум, потому что затянувшаяся пауза становилась слишком опасной. – А я как раз собиралась вернуть ваше пальто.

С