Убийство ворон - Эвелин Флуд

Но мужчины? Это минное поле, по которому я никогда не умела особенно хорошо ориентироваться.

Достав телефон, я отправляю Эми сообщение, чтобы спросить, занята ли она, но телефон остается темным в моей руке.

Это то, с чем мне нужна помощь моей единственной подруги.

Мне также понадобится вино.

Много вина.

Глава девятнадцатая. Катарина

Я не поднимаю головы на тренировке следующим утром.

Мой желудок сводит, требуя еды, но я проглатываю это и сосредотачиваюсь на беге. Я пропустила завтрак, слишком измученная бессонной ночью, чтобы рисковать в схватке, которую я, возможно, не выиграю в моем нынешнем недосыпающем состоянии.

Жаль, что я на самом деле не могу убежать от своих проблем, но я делаю это чертовски хорошо. Я упорно игнорирую косые взгляды, брошенные в мою сторону Данте и Лучиано. Стефано даже не поднимает глаз, когда я встаю на беговую дорожку рядом с ним, и на этот раз я наслаждаюсь его молчанием.

По крайней мере, Дома здесь нет, хотя не сомневаюсь, что он будет ждать у двери, когда я уйду.

Даже Вито оставляет меня в покое этим утром, предпочитая вместо этого выкрикивать оскорбления в адрес Данте и Люка, пока они тренируются с тяжестями.

Я снова проверяю свой телефон, но там ничего нет. Ни ответа от Эми, ни от моего отца. Я несколько раз пыталась дозвониться этим утром, каждое сообщение отправлялось на голосовую почту, пока я, наконец, не сдалась. Мой желудок снова скручивает, за глазами появляется еще одна головная боль.

Он игнорирует меня. Даже Альдо не отвечает на мои звонки, и мысль о том, что может происходить дома, делает боль еще сильнее.

Замедляя ход беговой дорожки, я жду, пока она остановится, прежде чем выдохнуть, положив голову на поручень. В поле моего зрения появляется полная бутылка воды, и я бросаю взгляд туда, где Стефано собирает свои вещи. — Спасибо.

Я срываю пломбу и жадно отпиваю, пытаясь заглушить тошноту, пока желудок не становится неприятно тяжёлым.

Может, это ничего не значит. В конце концов, мой отец — занятой человек.

Но раньше он всегда находил для тебя время, шепчет маленький стервозный голосок в моей голове.

До того, как я разочаровала его. До того, как он начал высказывать свои опасения.

Дом проскальзывает внутрь, пока я собираю свое барахло, и я жду, пока комната опустеет. — Мне нужно, чтобы ты поехал домой и проверил, как там дела.

Я уже знаю, что он собирается возразить. Опускаясь на скамью, я прижимаю бутылку ко лбу, пытаясь унять пульсирующую боль.

— Я не оставлю тебя.

Его тон не подлежит обсуждению, но я не сдаюсь.

— Я не спрашиваю. Я приказываю, Доменико. Винсент может заменить тебя на день-два. Мы усилим охрану. Морелли помогут. Но я хочу, чтобы поехал именно ты. Прощупай ситуацию.

— Кэт. — Его голос звучит растерянно.

— Что-то не так. — Я не смотрю на него. — Что-то происходит, Дом, и я не могу сосредоточиться, пока не узнаю. Я должна знать, и больше некому. Ты же знаешь. Пожалуйста.

Он опускается рядом со мной. — Два дня. Два дня, и я вернусь, Кэт. Скажи мне, что ты сможешь продержаться два чертовых дня.

Я выдыхаю. — Я смогу продержаться два дня.

Может быть.

— Я серьезно. — Он смотрит на меня, действительно смотрит на меня. Как будто изучает мою душу.

Как будто он может никогда больше меня не увидеть.

— Не смотри на меня так, — бормочу я.

— Например, как?

Как будто я что-то значу.

— Как будто ты прощаешься, — говорю я вместо этого. — Верь в меня, Дом.

Его рука скользит по моей щеке, обхватывая ее и наклоняя к себе.

— Я всегда буду верить в тебя, Катарина Корво. Ты не была бы моей конечной целью, если бы я не верил.

Мне приходится закрыть глаза. Я не знаю, что делать с выражением его лица, как реагировать на жжение в его глазах. Но у меня перехватывает дыхание, когда мягкие губы прижимаются к моим. На вкус он как вишня, как жвачка, которую он тайно предпочитает, о чем, как он думает, я не знаю.

Что-то уникальное для Доменико.

Знакомое и новое одновременно.

— Не умирай, черт возьми, — шепчет он мне в губы. — И запри свои двери.

Когда я снова открываю глаза, его уже нет.

Драматичный, чрезмерно заботливый ублюдок.

Но мои пальцы все равно тянутся к губам.

Глава двадцатая. Катарина

После шага, который, вероятно, заставил бы Дома упасть замертво от шока, я решаю залечь на дно на следующие несколько дней. Я ем дома, пропускаю тренировки, работаю в маленьком кабинете в задней части апартаментов, вместо того чтобы направляться в здание, выделенное для нашего пользования.

Я не признаю, что скучаю по своему силовику. Такое чувство, что без него у меня не хватает левой руки.

Двое мужчин попытались проникнуть внутрь в первую же ночь, когда Дома нет. Тони и Винсент, извиняясь, вырвали меня из постели, и я не сказала им, что все равно не спала.

У этих двоих при себе не было ножей. Только веревка.

Я лично раздела их и отослала обратно Джованни, связанных, с раскрасневшимися лицами, и с запиской на шее.

«Я полагаю, это принадлежит тебе.

Любое дальнейшее потерянное имущество будет утилизировано.»

Никто не пытается на вторую ночь, но это может быть потому, что у меня уже есть незваный гость.

Я готовлю кофе, когда снаружи раздается характерный скрип. Мне требуется мгновение, чтобы проверить камеры, увидеть знакомый силуэт, и в моем животе поднимается гнев.

Данте медленно улыбается мне, когда я распахиваю дверь. — Какого черта ты здесь делаешь, Данте?

Он вытягивает руки над головой. — Охраняю. Все согласовано с твоим личным псом-силовиком, tentazione. Я бы не отказался от кофе, если таковой имеется.

Хлопанье дверью у него перед носом — единственный ответ, который я даю, мои пальцы уже летают, когда я набираю сообщение Дому.

«Вы с Данте работаете вместе?»

Точки всплывают, а затем снова исчезают. Мои ноги протаптывают дорожку мимо входной двери и обратно, пока телефон не завибрирует у меня в руке.

«У нас общие интересы. Веди себя прилично.»

Я чуть не давлюсь собственным языком.

«Вы ненавидите друг друга.»

«Ну, может, ты нам нравишься больше. Почему ты не спишь?»

Я смотрю на время и чертыхаюсь, когда понимаю,