Убийство ворон - Эвелин Флуд

«Я проснулась, потому что он производит столько шума своими ногами как у слона.»

Его ответ приходит секундой позже.

«Лгунья.»

Я не должна удивляться, когда минуту спустя в дверь стучат. Данте выглядит раздраженным, когда я открываю ее. — У меня ноги не как у слона.

— Приятно слышать, — невозмутимо отвечаю я. — А теперь я собираюсь спать.

Он нажимает на свой телефон. — Я знаю. У меня строгие инструкции.

Игнорируя сарказм, я хватаю телефон и смотрю на сообщение. Мой предатель-силовик действительно отправил ему сообщение.

«Она снова не спит. Заставь ее.»

И сверх этого…

— Мемы. — В моем голосе звучит недоверие.

Данте вырывает у меня телефон, и легкий румянец вспыхивает на его точеных скулах. — Ты всегда просматриваешь личные сообщения людей?

Я прищуриваюсь на него. — У тебя с Домом общий чат с мемам. Типо дружки по мемам. Мем-бадди. Мемди.

Возможно, это визуальные интерпретации всех способов, какими они хотят убить друг друга, но всё равно… это почти мило.

— Что за хрень… Знаешь что? Неважно. В кровать. Сейчас же.

Он хватает меня за запястье и не особо деликатно тащит в сторону спальни.

— Ого, Тарзан, — бурчу я. — Может, хотя бы на ужин бы сначала сводишь?

Данте оборачивается, нахмурившись:

— Ты пьяна?

— Вряд ли, — щёлкаю языком. — Просто кайфую от жизни. А теперь отпусти моё запястье, или я его тебе сломаю.

— Вот это другое дело, — звучит он почти облегчённо, ослабляя хватку и втолкнув меня в спальню. — А теперь — в кровать.

Он указывает на покрывало, как будто на самом деле ожидает, что я залезу. Ухмылка расползается по моему лицу, когда я прислоняюсь к двери. — Я не хочу спать.

Он скрещивает руки на груди. — Фиолетовые круги у тебя под глазами говорят об обратном. Кажется, они разрослись до размеров маленькой страны.

Я рассматриваю свои ногти. — Спасибо тебе за этот совершенно необоснованный и граничащий с грубостью комментарий. Большинство людей приносят подарок, когда приходят к кому-то домой без предупреждения. Не стесняйся уходить прямо сейчас.

Когда я поднимаю взгляд, он всего в нескольких дюймах от меня. — Кто сказал, что у меня нет для тебя подарка?

Моргая, я, очевидно, оглядываюсь вокруг. — Если ты сейчас скажешь что-то вроде, «подарок — это ты», я больше никогда не найду тебя привлекательным. Просто к слову.

Полуулыбка на его лице становится шире. — Значит, ты все еще находишь меня привлекательным. Приятно это знать.

Я чувствую, что теряю контроль над этим разговором. Недостаток сна сильно бьет по мне. Прижимая язык к уголку рта, я размышляю, как ответить.

Данте придвигается еще ближе, пока не прижимает меня к двери. Его голос понижается до шепота, когда он наклоняется. — Почему бы тебе не позволить мне снять с тебя напряжение, tentazione? Я слышал, что несколько последовательных оргазмов творят чудеса для хорошего ночного сна.

Не могу сказать, что я не испытываю искушения. Но мое сердце до сих пор щемит от воспоминаний о его порочных словах. То, как он назвал меня шлюхой, когда его запах все еще ощущался на моей коже.

— Я не трахаюсь с мужчинами, которые однажды назвали меня шлюхой, а потом ожидают, что на следующий день я заберусь к ним в постель. Если хочешь поиграть в защитника, Данте, будь моим гостем. Но у тебя нет никаких прав на меня. И если ты хочешь знать, кто несет за это ответственность, иди и посмотри в гребаное зеркало.

Он отстраняется от меня, как будто я нанесла физический удар, и я выскальзываю из-под его руки, направляясь к двери.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и впервые выглядит неуверенным.…

— Я не это имел в виду, — выдыхает он. — Ты же это знаешь.

Я обхватываю себя руками. — Но ты все равно это сказал. Так что вопрос в том, ты это знаешь?

Он сердито смотрит на меня. — Конечно, знаю. Я был зол и выместил это на тебе, упрямая principessa. Ты приводишь в бешенство.

— А, — говорю я устало. — Ну, тогда все в порядке. Рада знать, что твои проблемы с гневом — это моя гребаная вина, Данте. Все прощено. Рада быть твоей словесной боксерской грушей в любое время.

Затем он стонет, потирая лицо руками, прежде чем ответить. — Я все испортил, но я пытаюсь извиниться, Кэт. Мне жаль. Чертовски жаль, что я это сказал. Конечно, это неправда.

Поджав губы, я бросаю взгляд в гостиную. — Даже если бы это было так, ты не вправе судить меня за то, что я делаю со своим телом. Если я захочу трахнуть половину кампуса, я, черт возьми, так и сделаю.

Красный флажок для быка. Он делает шаг ближе, нахмурив брови. — Ты, черт возьми, этого не сделаешь.

Боже, спаси меня от окружающих меня придурков-собственников. — Я не собираюсь это с тобой обсуждать. Считай, что я достаточно устала от твоего присутствия. Уходи. Сейчас же.

— Отлично, — огрызается он, проходя мимо меня. — Я буду снаружи, если понадоблюсь.

Он захлопывает за собой входную дверь с такой силой, что сотрясаются стены.

— Cretino, (итл. кретин) — шиплю я, хлопая дверью своей спальни, хотя он этого не видит. Это все еще заставляет меня чувствовать себя лучше. — Cazzone.(итл. придурок)

Гребаные мужики.

Глава двадцать первая, Доменико

Беа ставит передо мной еще одну тарелку с едой, и мне приходится протестовать, мой желудок застонал. — Я, наверное, больше не смогу съесть, sorella (итл. сестра). Ты накормила меня на месяц вперед.

Уходя, она хлопает меня по затылку, а Пепе смеется. Муж моей сестры — хороший человек, достаточно низкий в иерархии, чтобы избежать большей части политического дерьма, которое с этим связано. За что моя сестра благодарна. — Я бы на твоем месте доел, Дом. Она наверстывает упущенное с тех пор, как мы видели тебя в последний раз.

Чувство вины из-за упрека в его словах заставляет меня приняться за еду. Я уже некоторое время не был дома, слишком занятый Катариной и постоянной гребаной головной болью от попыток обеспечить ее безопасность. До этого у меня не было выбора, я пытался удержать Воронов на плаву, пока ее не было.

На самом деле прошло... несколько месяцев.

Из соседней комнаты доносится жалобный вопль, и Пепе