Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

он научил их ещё в Майнау, едва теплился. Оме, конечно восстановится — Великая Сила прòнизывает всё живое на Эльтерре и не даст просто так погибнуть искуснику, но оме надо помочь. Подстегнуть источник.

Машка, увернувшись от рук Адельки, попытавшегося её поймать, осторожно в растяжку (чтобы не так сильно давить) разлеглась на солнечном сплетении оме Ульриха, и грозно рычала на любую попытку снять её с лежащего навзничь хозяина.

Оме был без сознания. Дети-искусники, как весьма сносно овладевшие телекинезом и левитацией, взяли на себя заботы по уходу за телом.

Два раза в сутки, оме левитировали в ванну, мыли и отогревали зябнущее тело в тёплой воде.

Свежего мяса не было и Ют, как имеющий руки, на пару с Машкой ходил на охоту. Омежка держал кошку на руках и они вдвоём, левитацией осторожно спускаясь по крутому склону в разогретое солнечное ущелье, выискивали кекликов. Машка наводила бестолкового человечка на добычу, таившуюся в зарослях, а Ют хватал птичку телекинезом, сворачивал шею, прямо там же потрошил и, наловив три-четыре штуки и дав Машке удовлетворить свои охотничьи инстинкты, для чего та, прижав уши, неуловимо прокрадывалась в кусты и там набрасывалась на затаившуюся добычу, а потом с победным видом, задрав хвост, гордо волокла добычу к ожидавшему её Юту, удачливые охотники возвращались в пещеру.

Аделька на пару с Сиджи, зажигавшим шарик пирокинеза, варил бульон, а Эльфи, с глазами на мокром месте, не доверяя никому, осторожно, маленькими глоточками поил им ослабевшего оме.

И вот оме, по прошествии трёх дней, переполошив всех посреди ночи, заорав и попытавшись куда-то ползти, наконец, очнулся…

Глава LXII

Н-да…

Повоевал. Организм, в очередной раз повстречавшийся с демонической энергией, пошёл в разнос. Я еле дополз до пещеры. Мои омеги меня подобрали, как смогли обиходили. Но…

Я смотрел на себя через глаза Эльфи, поминутно заплывавшие слезами и ужасался. Наше с Улькой тело (будем справедливы — это его тело), до крайности истощённое, изорванное когтями обон, облысевшее, было едва живо. Раны на лице и боках не кровоточили, но и не затягивались. Не знаю, может быть со временем и зарастут, но пока… Смотреть страшно… Одежду натянуть невозможно — ткань, касаясь боков, тут же пропитывалась сукровицей, прилипала и отдирать её приходилось… В общем, я сжимал зубы, кусал до крови губы, а потом решил, что лучше пусть как есть, без одежды, чем такое. А уж рожа! Вот Кощей Бессмертный из чёрно-белого фильма «Василиса Прекрасная», которому там башку неоднократно отрубают — вылитый я, да ещё и без глаз! Лысая черепушка, морщины, острые резкие черты, заострившийся нос, почерневшие провалы пустых глазниц, лоб, виски, щёки, подбородок исполосованые глубокими резаными ранами

Внутренние органы тоже бунтовали — видимо, демоническое ядро разрушало вокруг себя всё. Я периодически кашлял кровью, отрыжка, тоже кровавая, вышибала вонючий воздух из желудка, голова кружилась, в животе слева болело, отдавало в спину и руку, правый бок болел так, что иногда лежать было просто невозможно, кожа пожелтела, а в заключение порадовал мочевой пузырь — вырвался из под контроля мозга, и начал творить, что хотел, заливая небольшими порциями мочи проложенную между ног тряпку. Моча при этом, добивая меня окончательно, потемнела и приобрела резкий запах ацетона.

Измученное сердце то колотилось как бешеное, то принималось работать так, что малейший вздох вызывал острое колотьё, отдававшее в левую руку.

Практически постоянно держалась высокая температура, меня знобило, а тело, напившись тёплой кипячёной воды, которую мне давали, путём рвоты пыталось от неё избавиться, и исходило липким вонючим потом. Кишечник тоже бастовал.

Прислушиваясь к отказывающему организму, я размышлял: всё, что было вокруг ядра, а это лёгкие, сердце, печень, желудок, поджелудочная железа и селезёнка испорчены окончательно и бесповоротно. Будь где-то рядом целитель, то для него лечение всего этого ливера не представило бы особых проблем — органы на месте, а построить их и заставить маршировать в нужном направлении — для искусника раз плюнуть.

Но целителя нет.

И сколько мне осталось?

Отвоевался ты, Саня…

Оно конечно, помру, похорòнят меня и никто не узнает, где могилка моя…

Только как они смогут жить? Эльфи — омега, да ещё и беременный. Сиджи и Ют — оме. Искусники. Отбиться, в случае чего, смогут, но они несовершеннолетние…

Поток мрачных мыслей был прерван шлепком крохотных тёплых ручек по лысине. Веник, как-то смог слезть с сундука, на котором лежал и на четвереньках подобрался ко мне, сел позади головы и, видимо, играя, шлёпнул ладошкой по интересной игрушке.

Так-то уже утро, все расползлись, кто куда: Эльфи с Аделькой занялись постирушками — оме лежачий больной, с неконтролируемым мочеиспусканием и неработающим кишечником, Сиджи с ними — греет воду, а Ют и Машка, как заправские охотники, ушли за добычей и дровами для камина.

Ой, хороший мой, спасибо, что не забыл своего кормильца. Тоска, глодавшая меня, как будто отступила и стало чуточку полегче.

А и правда, чего это я раскис? Сейчас вот Ют вернётся и у меня для него, как для искусника с руками, будет задание, а пока…

— Сиджи…, - я едва смог прошептать, подзывая омежку. Всплеск энергии, когда я, очнувшись, полз на четвереньках, забрал последние силы и двигаться я не мог — лежал пластом.

Из освещённого шариком туалета, дверь в который специально не закрывалась — за оме надо бдить, выглянул поддерживавший себя левитацией Сиджи.

— Да, оме, да, — следом за подлетевшим Сиджи, выскочили и Эльфи с Аделькой.

— Снаружи тепло?

— Так хорошо, оме, может вас туда?

Я молча кивнул — сил говорить больше не было.

На один из каменных шезлонгов, изготовленных мной раньше для занятий, был постелен спальный мешок Эльфи, на него одна из сорочек кого-то из омег и осторожно левитируемый Сиджи и поддерживаемый с боков Эльфи и Аделькой, был водружён я. Сверху накрыли какой-то лёгкой тканью (что это? откуда?), так чтобы она не касалась ран на боках.

Тёплый ветерок пробежал по изрытым ранами щекам. Хорошо. Мочевой пузырь, почувствовав движение тела, опорожнился. Омерзительно завоняло ацетоном и я прошептал, наклонившемуся ко мне Эльфи:

— Обоссался…

Тяжело вздохнув, утерев слёзы и шмыгнув носом, омега полез ко мне в промежность менять тряпку. Меня снова зазнобило:

— Холодно…, - прошептал я Адельке, оставшемуся со мной.

Омежка, суетясь, кинулся в пещеру, на подиум для сна, порылся там и с Веником на руках вышел, таща мой кожаный плащ.

— Вот, оме, сейчас накроем и вам тепло будет…

И правда, накрыли и будто потеплее стало.

Эльфи, замочив