Войны судьбы - Джинафер Дж. Хоффман

рассказывали историю Артоса, и, хотя она была расплывчатой, мы смогли подтвердить, что магия Наследников является ключом. Мы не можем позволить Артосу завладеть мной, не так, как он это сделал в яме. Я не уверен, что на этот раз он сохранит мне жизнь.

Я наматываю немного своего серебристого тумана на ладонь, от концентрации на моем лбу выступает пот. Это все, что мне действительно удалось сделать, — этот маленький блестящий шарик.

— Пошел ты нахуй, — думаю я, прищурившись, — становись больше.

— Лучше, — замечает Кайя. — Кристену потребовались годы, чтобы точно понять, как использовать свою магию. Я бы сказал, что у тебя все замечательно получается.

— У меня нет лет, Кайя, — говорю я с усталым вздохом, переплетая пальцы на ладони и закрывая глаза в знак поражения.

Я провел последние два часа, рассказывая ей о своей встрече с Богами, и, как ни странно, это ее не тронуло.

— Для тебя это естественный прогресс, — сказала она после того, как я рассказал ей. — Ты превзошла худшие шансы, которые Зеркало бросало на тебя, и все же ты остаешься сильным. Боги видят это в тебе. Ты должен гордиться тем, что тебя выбрали таким образом.

Горжусь.

Но я ни в коем случае не спаситель. Я — это я. Я убиваю и калечу, потому что должен. Это что, героическое поведение? Я хмурюсь.

— Как я могу победить Артоса, если не могу контролировать свою магию? — Я настаиваю.

— Я не думаю, что вам нужно беспокоиться о контроле, — объясняет Кайя. Она садится и начинает закрывать книги, откладывая их в сторону. — Твоя сила может показаться чуждой, но теперь это часть тебя. Разозлись достаточно, и, возможно, ему будет легче подчиниться твоей воле.

— Гнев, я справлюсь, — признаю я, похлопывая по одеялу и садясь рядом с ней. — Наверное, я просто беспокоюсь о том, кому могу навредить в результате этого гнева, если не смогу его контролировать.

— Наберись немного терпения, — говорит мне Кайя, затем поднимает руку, прежде чем я успеваю прервать ее той же фразой ‘у нас нет времени’. — Терпение часто является способом выиграть войну. Независимо от потерь, независимо от того, сколько дней проходит — важно дождаться подходящего момента для нанесения удара. Это то, что вам нужно делать. Ты не можешь просто выйти на поле боя со всеми остальными, потому что ты прав, ты можешь навредить всем на нашей стороне. Итак, мы подготовим тебя к последнему удару.

Я долго смотрю на нее.

— Ты хочешь, чтобы я сидела сложа руки и смотрела, как все остальные дерутся? Это чушь собачья.

Кайя бросает на меня строгий взгляд.

— Повзрослей, Вайнер. Ты не можешь просто управлять всем так, как тебе хочется. Я говорю тебе это только потому, что я более чем уверена, что Хармония прикажет это сделать.

— Хармони сказала тебе, что собирается обойти меня? — Я усмехаюсь.

— Это не уход на второй план, — говорит Кайя, ее глаза сужаются. — Это использование тех ресурсов, которые есть в вашем распоряжении, в нужное время.

Я открываю рот, чтобы возразить, но ручка двери в комнату Кайи дребезжит, ключ вставляется в замок. Дверь со скрипом открывается, и внутрь заходят Тейлис и Кристен.

Мое сердце трепещет, когда мой взгляд падает на Кристена, и внутри все сжимается от жара. Я ничего не могу с этим поделать. Помимо надвигающейся войны, Богов и всей этой гребаной чепухи, я не могу перестать думать о тронном зале. Наш первый раз, когда мы переспали вместе, был такой катастрофой, что я почти ожидала, что второй раз закончится так же плохо. Но этого не произошло. Далеко не так.

Мой пристальный взгляд медленно скользит по нему, мои брови хмурятся при виде оборудования, которое он держит. У меня уходит минута, но я понимаю, что это, когда замечаю рукоятку пистолета.

— Это оборудование для нанесения татуировок? — Спрашиваю я, садясь и свешивая ноги с кровати.

Тейлис ухмыляется и садится на кровать рядом с Кайей. Он что-то шепчет ей на ухо, и она сдерживает улыбку.

Кристен прочищает горло. Секунду он смотрит на оборудование для нанесения татуировок, затем подходит ко мне и медленно опускается.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю я.

— Зора, — осторожно произносит он, и я понимаю, что он стоит на одном колене.

— Кристен, — говорю я медленнее, подражая его серьезному тону.

— Будь моей женой, — хрипло говорит он.

— Я уже твоя жена, говорю я, четко выговаривая каждое слово. — Ты ударился головой?

Кристен откладывает оборудование для нанесения татуировки в сторону и берет меня за руки.

— Прекрасно, — шепчет он. — Я пытаюсь сделать это правильно. Помоги мне выбраться отсюда.

О.

— Потому что ты вынудил меня, — понимаю я.

Он сглатывает и сжимает мои руки, его голубые глаза становятся серьезными, когда он проводит ими по моему лицу.

— Выходи за меня замуж, Зора Вайнер.

Я жду, но он молчит, и я поднимаю бровь.

— И это все? Никакого грандиозного монолога?

— У тебя действительно есть к этому привычка, — бормочет Кайя позади нас, и Тейлис смеется.

Кристен бросает на них обоих свирепый взгляд, и мое сердце снова сжимается. Это странно. Я так легко реагирую на него, и все же мне потребовалось так много времени, чтобы признаться себе, что я хочу быть с ним. Даже сейчас мне трудно признать эти чувства, смириться с тем, что у меня появилась новая уязвимость: он. Если с Кристеном когда-нибудь что-нибудь случится, я не думаю, что смогу с этим справиться. Боги, те пять секунд, когда я думала, что убила его — я знала, что никогда больше не буду в порядке. Я не хочу думать о том, как будет выглядеть эта боль, если я, наконец, поддамся этим чувствам. Но эти последние несколько дней, эта последняя гребаная неделя абсолютного хаотичного ада… Я не хочу прожить ни минуты своей жизни без него. Он мой.

Он облизывает губы и смотрит на меня, нежно сжимая мои руки, чтобы притянуть меня ближе.

— Ты можешь сказать — нет, — шепчет он и грустно улыбается мне.

— Мне не нужно твое разрешение, — отрывисто говорю я.

Он устало смотрит на меня.

— Ты хочешь, чтобы я умолял?

Я откидываюсь назад и стряхиваю его руки со своих, вызывающе складывая их на груди.

— Не думаю, что есть какой-то другой выход, Эстал.

— Вайнер, — нетерпеливо рычит он.

Я поднимаю подбородок, и мне нравится, как веселая улыбка сменяет его грустную.

Он делает глубокий вдох, опираясь на одно колено.

— Сделай меня счастливейшим из мужчин, — умоляю тебя. Его улыбка