Счастье в огне - Мария Васильевна Захарова

появилось будущее, зревшее в Варином теле и наполнявшее ее спокойствием и надеждой, а главное, дававшее силы. А силы ей еще понадобятся – Варя это знала. Завтра ей предстояло ехать в деревню, где она теперь будет жить. Плечо совсем зажило и оставаться в больнице больше было нельзя. Всех, приехавших вместе с Варварой, уже расселили, кого в городе, кого в близлежащих деревнях, и вот теперь очередь за ней. Варя уже знала, что женщину, у которой она будет жить, зовут Таисия Петровна, и она колхозный бригадир. Ну а все остальное предстояло выяснять на месте. А что остальное, Варя и сама не знала – она никогда не была в деревне и абсолютно не представляла, что она будет там делать. Но сейчас ей было все равно – главное, что и она и ребенок живы, а остальное как-нибудь наладится.

3

Когда розвальни въехали на центральную улицу, Варе показалось, что она попала в какую-то сказочную страну. Избы были укутаны снежными шапками, из-под которых вились дымки, девчушка лет пяти, закутанная в теплый платок, везла санки с каким-то мешком, огромная рыжая собака у одной из калиток с важным видом наблюдала за окружающим миром. Однако, уже в сенях правления действительность глянула на девушку суровым военным взглядом с карты, утыканной флажками. Обстановка комнаты, куда девушка вошла следом за Таисией Петровной, впустив за собой облако пара, состояла из большого выскобленного стола и нескольких скамеек, на стене висел телефонный аппарат.

В избе, служившей правлением, было жарко натоплено, а может быть, так казалось из-за большого количества людей, выбившихся в комнату. Варя рассмотрела пятерых женщин, троих подростков и старика, мирно дремавшего в углу не смотря на шум, производимый всеми остальными.

Самой младшей из женщин, на голове которой красовалась белая беретка, можно было дать чуть больше лет, чем самой Варе. Сейчас по ее лицу градом катились слезы. Самой старшей оказалась Таисия Петровна, которую девушка толком не разглядела в больнице. Когда она спустилась вниз, женщина, одетая в мешковатый мужской тулуп и закутанная в платок, закрывающий почти все лицо, молча подхватила Варин узел, заботливо собранный для нее в больнице, и также молча вышла, уселась в розвальни и взяла в руки вожжи. Варваре не оставалось ничего, кроме как последовать за своей спутницей. За всю дорогу, длившуюся около двух часов, женщина так и не произнесла ни слова.

Зато в правлении все говорили одновременно и на повышенных тонах, так что было слышно еще в сенях. Когда Варвара следом за бригадиром вошла в комнату, воцарилась тишина, все присутствующие разом подняли головы на вошедших. Но уже через минуту все опять заговорили разом, обращаясь теперь уже к Таисии Петровне. Та, все еще молча, скинула тулуп, небрежно швырнула его на лавку возле весло трещавшей печи и подошла к столу, за которым гомонили собравшиеся. И снова мгновенно воцарилась тишина.

– Ну, Рогачева, что тут у вас опять? – девушка в городской беретке подняла на Таисию Петровну заплаканные глаза.

– Да они ж чего удумали, окаянные, – подала голос женщина лет тридцати пяти в потрепанном ватнике.

– Тихо! – зазвенел голос бригадира, – Рогачева, отвечай. Председатель ты, аль кто?

– Я хотела… на дальние поля.. Хотела, как лучше. – Голос девушки дрожал.

– Ну? – Таисия Петровна говорила тихо, но при этом как-то звеняще, что заставляло и давало возможность всем присутствующим слышать ее.

– Ну и поехали пацаны… – головы всех присутствующих повернулись к паренькам, пересевшим на скамью у стены и старавшимся стать незаметными за спинами взрослых. Тот, что сидел с краю, хлюпнул носом, подтер его рукавом ватника и только после этого решился заговорить.

– Через Стремянку короче. Думали, быстрее управимся. А снежищу-то вона сколько навалило.

– Так. Навоз повезли? Одни? Рогачева, кто был с пацанами? Рогачева! – девушка, почему-то при такой молодости оказавшаяся председателем, молча покачала головой.

– Ладно, Настасья, дуреха городская. – снова подала голос женщина в ватнике. – А ведь эти-то – местные! Словно не знают, что полынья возле переезда не зарастает никогда. Бригадир перевела взгляд на пацанов:

– Мишка?

– А что Мишка? Что Мишка? – затрещал подросток, который пробовал взять слово раньше. Остальные угрюмо молчали. Снегом её вовсе завалило, не видно ничего вообще. Думали – проскочим.

– В общем, Ласку еле вывели. А сани и навоз – всё. – Снова подала голос женщина в ватнике.

– Рогачева! Настасья Игоревна! – Таисия Петровна привстала, опершись кулаками на стол. – Как получилось, что мальчишки оказались одни? – девушка молчала, и только шмыгала носом.

– Это всё игрища их комсомольские, всё не знают, чего придумать еще, думают – раз комсомольцы, значит взрослые. – Опять встряла в разговор женщина, но бригадир одернула её:

– Татьяна! А ты, скажи, куда смотрела? – женщина примолкла, потом опять затараторила.

– Куда-куда. Пеструха под утро отелилась, почитай до обеда на скотном дворе проваландалась.

– Отелилась, значит. Кто?

– Телушка. Слабенькая только очень. Домой к себе снесла, к печке.

– Еще бы не слабенькая. Солому уж и то почти всю скормили. Да уж, на навоз нынче рассчитывать особенно нечего.

Пацаны, обрадовавшиеся было, что разговор перешел на отелившуюся Пеструху, и оживленно шептавшиеся, опять испуганно примолкли.

Разговор продолжался ещё долго, а Варя слушала и слушала, пытаясь оценить и понять ту жизнь и тех людей, среди которых ей теперь предстояло жить и, главное, родить своего ребёнка. Постепенно мысли ее переключились на родной город, на его судьбу. Неужели он навсегда стерт с лица земли, неужели ее малышу никогда не суждено увидеть его аллеи и театры, и тихие тенистые улочки – всё то, среди чего выросла и что так любила Варвара? И Егор, он ведь будет искать ее там, в Сталинграде, как он узнает, что она оказалась в этой засыпанной снегом деревушке с её такими непонятными пока заботами. И отец! Куда вернется отец?! Что ждет его теперь, какая жизнь, если она все еще у него есть?

– Павленко! – тихий, но твердый голос Таисии Петровны вырвал Варю из её мыслей, – завтра пойдешь на скотный двор. Поступаешь в распоряжение Татьяны, – она кивнула на женщину в ватнике. Варя увидела, что теперь все присутствующие смотрят на неё, и совершенно не понимала, как ей реагировать на слова бригадира: «Скотный двор? Что она будет там делать?» – А теперь давай, пошли, до дому. Устроишься, оглядишься, и завтра – на работу.

***

Дом Таисии Петровны, стоявший в самом конце улицы, казался прижатым к земле снежной шапкой и каким-то унылым. После ослепительной белизны улицы в темных сенях невозможно было ничего рассмотреть, и Варвара никак не