Счастье в огне - Мария Васильевна Захарова

Наконец Егор оторвался от Вариных губ и медленно заглянул ей в глаза. В его взгляде любовь мешалась с тревогой и надеждой, а в глазах девушки была только любовь – безудержная, не считающаяся ни с чем и перемешанная лишь со счастьем. Мужчина судорожно вздохнул и прижал девушку к себе.

Снежинки падали, тая на щеках, оставляя на них мокрые дорожки. Егор стирал пальцами эти дорожки на Варином лице, даря невероятное тепло. А снежинки кружились, не торопясь укладываться на землю. Они будто танцевали вальс. Крепкие мужские руки обнимали Варю. Он и Она двигались в такт снежинкам. И не было вокруг ни войны, ни смерти – только тишина, наполненная снегом, и давно забытый вальс в их головах и душах.

И вдруг тишина как будто лопнула, хотя вокруг по-прежнему не было слышно ни звука. Варя скорее почувствовала, чем увидела черную тень слева от себя. Руки Егора на ее плечах вдруг стали железными, потеряв мягкость, с которой до этого обнимали девушку, – он уже увидел угрожающую им опасность. Варя медленно повернула голову влево и уперлась взглядом в дуло автомата, и только потом увидела того, кто этот автомат держал.

Немец стоял неподвижно, широко расставив ноги и обеими руками держа автомат, направленный на людей, которых он спокойно рассматривал. Егор медленно выпустил из объятий Варю – немец не шевелился. Взгляд Егора переместился вниз, где у самых ног лежал его автомат, но для того, чтобы его схватить и нажать на курок, нужны были бесконечные, непреодолимые мгновения. Его правая рука медленно двинулась к кобуре и застыла на ней. Все трое понимали, что немец успеет выстрелить первым.

Медленно, контролируя каждое движение Егор стал продвигаться вперед, постепенно закрывая собой Варвару. Немец по-прежнему не шевелился. Теперь дуло его автомата смотрело прямо в грудь Егора. Тело Вари оцепенело, а в голове лихорадочно билась мысль: сейчас, вот сейчас автоматная очередь, и тело Егора осядет на землю… и уже будет не важно, последует ли вторая, которая вопьется в нее тысячью смертей, потому что она все равно умрет, умрет вместе с мужчиной, без которого не будет ничего: ни дня, ни ночи, ни снега, ни любви, ни жизни… Сердце ее билось, отсчитывая оставшиеся мгновения жизни. А мысли все вращались вокруг того, что случилось сейчас: раз нам суждено умереть, мы умрем, любя друг друга, и это – счастье; мое счастье длилось лишь мгновение, но оно было, а теперь все не важно… не важно… он любит меня… любит… любит.

Она положила руку на плечо Егора, потом подвинулась вправо, еще вправо и положила голову на грудь любимого. Рука Егора тут– же обняла ее за плечи. Теперь и Варя была доступна для выстрела, но это было уже все равно. И вдруг автоматное дуло, бесстрастно смотревшее на них, поползло вниз, вниз, потом опустилось совсем. Еще секунду немец смотрел на них, а потом медленно повернулся и пошел в сторону площади. Секунда понадобилась Егору, чтобы швырнуть Варю на землю и выхватить из кобуры пистолет. Немец был всего в нескольких шагах и спина его представляла собой отличную мишень для человека, попадавшего в летящую птицу. Еще секунда… Упавшая от толчка Варя рванулась вперед и не вставая с колен вцепилась в рукав Егора. Под рукавом налились стальные мышцы, готовые сократиться и послать вслед удаляющейся спине пулю. Рука не дрогнула от прикосновения девичьих пальцев, но и выстрела не последовало, хотя Егор все еще держал на мушке уходящего немца. А тот шел не оборачиваясь, и не понятно было, специально ли он подставил Егору спину, или знал, что тот не выстрелит.

Наконец рука с пистолетом опустилась. Егор повернулся к девушке, аккуратно поднял ее на ноги. Варя заглянула ему в лицо, по которому градом тек пот, не смываемый снегом, потому что тот уже перестал идти, так же внезапно, как и начался. Глаза мужчины уже не лучились любовью, они снова стали холодными, стальными.

Не произнося ни звука, Егор поднял автомат, другой рукой подхватил ведро и двинулся вперед. Варе не оставалось ничего, кроме как идти за ним.

***

Утром Большаков метался по Вариному закуту.

– Ты должна немедленно уезжать – он говорил тихо, но в голосе его звучал металл.

– Нет – Варя опустила голову – нет…

– Да! Да, потому что тебе здесь не место.

– А где мое место?

– Не знаю. Но точно не здесь.

– Я не уеду.

– Уедешь! Ты что, не понимаешь? Ты уже миллион раз могла погибнуть. Здесь война, я – командир, я должен думать о деле, о солдатах, а не о том, в какую щель тебя спрятать. Ты уезжаешь немедленно. Я обязательно придумаю как переправить тебя на тот берег. – На этих словах по телу Вари стало разливаться приятное тепло, и она поняла, что теперь она точно останется здесь. Она положила руку на плечо Егора.

– Но куда я поеду? У меня же никого нет. Никого, кроме тебя…

– Но я тебе никто, просто случайный знакомый.

– Это неправда! Неправда! – Варин голос сорвался на крик. Потому что я люблю тебя! Люблю! И ты любишь меня, и сам это знаешь, просто не признаешься ни мне, ни даже себе!

Егор замер, потом резко развернулся, секунду смотрел на Варю, а потом с каким-то звериным криком кинулся на нее. Схватил ее за плечи и впился в ее рот, доставляя ей боль. Варя попыталась вырваться, но он только крепче сжимал пальцы на нежных девичьих плечах. Боль и страх сплелись в ее сознании. В глазах девушки заплясали черные круги, она обмякла и стала оседать вниз. На мгновенье мертвая хватка ослабла, а потом мужчина подхватил ее на руки и двинулся к топчану. Теперь его прикосновения стали мягкими, а поцелуи нежными. Губы его были везде: на ее щеках, на губах, на веках, на шее и опять на губах. На смену страху пришло чувство облегчения, которое очень скоро сменилась другими, доселе неведомыми ей ощущениями. Варе казалось, что она парит в воздухе, а тело ее наполняют миллионы трепещущих бабочек. Огромное, всеобъемлющее счастье затопило все ее существо.

Когда все закончилось, первым Вариным чувством было ощущение блаженства, а потом покоя и уюта. Егор продолжал гладить ее по волосам и мягко целовать в глаза, в щеки, в шею. От мужчины пахло дымом, потом и табаком, и этот запах обволакивал Варю как кокон, не давал ей вернуться к действительности. Но действительность очень скоро ворвалась в их уютный мирок грохотом