Счастье в огне - Мария Васильевна Захарова

когда ему навстречу понеслись пулеметные очереди. Пулемет бил не торопясь, почти прицельно, взметывая вокруг малыша фонтаны кирпичной крошки. Было видно, как Кузьмичёв весь подобрался, спружинив вскочил на ноги и, налетев на пулеметную очередь, рывком бросил свое мертвое уже тело вперед, скрыв под собой ребенка.

Будто рев пронесся вдоль окопа, и какая-то неведомая, но непреодолимая сила швырнула людей из окопа: вверх и вперед. Не «Ура!» неслось из солдатских рядов, бегущих через улицу, а какое-то надрывное, выворачивающее душу «А-а-а-а....», перекрывающее шум боя. Солдаты бежали и бежали, не ложась и даже не пригибаясь. То тут, то там в рядах образовывались бреши, когда падали убитые или раненые. Но ряды снова смыкались и неслись дальше.

Варвара метнулась следом за всеми, в кровь ободрав ладони о битые кирпичи сверху окопа и даже не заметив этого. Она бежала ничего не слыша и почти не соображая. Инстинкт гнал ее вперед, вперед, туда, где был ребенок, надежно укрытый от пуль телом Кузьмичёва.

***

Ночью почти весь отряд перебрался в занятое благодаря дикому порыву солдат здание. Там, в развалинах за спиной, осталось только боевое охранение.

Теперь люди могли устроиться с гораздо большим комфортом в практически уцелевшем здании. Стены сохранились почти целиком, только в нескольких местах зияли проломы. Варе досталась абсолютно целая комната, даже с кроватью, где она устроила спасенного малыша.

Найденыш оказался мальчиком. Умытый и накормленный собранными по карманам, оставленными бойцами на черный день сухарями, перемешанными с табачными крошками, он тихо сопел сейчас на кровати периодически всхлипывая. А Варвара сидела возле него, не в силах ни лечь, ни куда-то идти, ни что-то делать. Она думала о Митьке, о дочери Большакова, погибшей еще до войны и о чудом спасенном сегодня малыше, о его матери, обнаруженной недалеко от мальчика. Куда она направлялась одна, с маленьким ребенком, как попала на простреливаемую со всех сторон улицу, осталось непонятным. Потом Варины мысли потекли в другом направлении, вспоминая сегодняшний бой, она переключилась на Большакова и на собственные чувства. Теперь она ясно понимала, что любит этого человека, и расстраивалась из-за того, что он не любит ее, и, наверное, не сможет любить никогда, потому что любит ту, другую, погибшую женщину, а ее, Варю, воспринимает как ребенка, о котором нужно заботиться. Но ведь когда не любят, так не смотрят? Или смотрят?.. В этот момент девушка уснула.

***

Утро принесло холод и проливной дождь, затянувший непроницаемой пеленой все вокруг. Ожидаемой контратаки немцев не последовало, только то тут, то там раздавались одиночные очереди – немцы нервничали и периодически простреливали дождевую стену. Люди получили так необходимую им передышку, а вместе с ней возможность обсудить сложившуюся ситуацию.

Уже полтора часа Большаков, расставив посты, проверив, как устроены новые позиции и отдав необходимые указания, о чем-то говорил с начальником штаба и политруком, устроившись в левом крыле здания. Там же был старшина и еще несколько бойцов. На «совете в Филях» кроме обсуждения вопросов, связанных с новыми позициями, боеприпасами, личным составом и прочими военными премудростями, было принято решение отправить найденыша в тыл с первой же партией раненых. Правда никто не знал, когда это может случиться – связи с берегом не было уже несколько дней, а теперь отряд переместился еще дальше. Тем не менее все надеялись, что это будет в ближайшее время – ребенку, чудом избежавшему смерти, нельзя было оставаться там, где шли бои, да и раненых было много, очень много, в том числе и тяжелых. Понимала это и Варя. Умом понимала, а сердце обливалось кровью при мысли о расставании с мальчиком, от страха за его жизнь, за то, как эта жизнь сложится среди чужих людей. Варвара знала, что ребенка нельзя оставлять, но знала, что и расстаться с ним не сможет. Но она не знала, что в числе прочего Большаков уже решил и этот вопрос.

***

Не смотря на опасения, санитары появились этим же вечером. Решено было отправлять раненых немедленно, чтобы до утра успеть перенести большую часть. То, что всех вынести не успеют, было понятно всем. Варвара укачивала малыша, завернув его в обрывок одеяла, когда в ее углу появился лейтенант Савельев – приземистый тридцатилетний крепыш, добродушный с виду, но имевший в отряде непререкаемый авторитет, сравнимый с авторитетом самого Большакова. Бойцы побаивались его крутого, вспыльчивого характера и уважали за безграничную, отдающую каким-то фанатизмом храбрость. Сейчас Савельев держал в руках ватник, свернутую плащ-палатку и набитый вещмешок. Он положил все это рядом с Варварой и коротко бросил: «Собирай мальца, вы идете с ранеными». Варя вскочила – малыш недовольно заерзал у нее на руках, но не проснулся.

– Куда идем?

– На берег. И дальше, на ту сторону, – Савельев отрывисто бросал фразы, не глядя на девушку. – Решено отправить вас за Волгу. Собирайтесь!

– И меня за Волгу?

– Да! Ты уходишь, – и, видя заплескавшееся упрямство в Вариных глазах. – Это приказ!

– А Большаков? Где Большаков?

– Они с Петренко ушли в развалины на соседнюю улицу, утром планируется атака в обход соседнего дома.

– Ушел?

– Варвара, ты же все понимаешь, – голос лейтенанта смягчился, – вы не можете больше здесь оставаться. И… Хорошо, что он ушел, долгие проводы – лишние слезы. Давай, девочка, собирайся. Я провожу вас на берег, – и, показывая на вещмешок, – мы собрали вот вам в дорогу.

Неожиданность решения, принятого Большаковым, вогнала Варвару в оцепенение. Как во сне она одела принесенный Савельевым ватник, сверху плащ-палатку, прикрывшую девушку вместе со спящим на ее руках ребенком и вышла под дождь. Следом, ни на шаг не отставая, шел Савельев с вещмешком.

У разбитой стены уже стояли носилки с тяжелоранеными, рядом переминались те, кто мог передвигаться сам. Санитары докуривали, пряча огоньки папиросок в рукава. Увидев девушку, все зашевелились. Савельев тихо отдал какой-то приказ и отряд молча двинулся к пролому.

До берега добрались быстро и практически спокойно, только несколько раз в пелене дождя раздавались одиночные автоматные очереди. Варвара двигалась как во сне, узнавая, и в тоже время не узнавая улицы, по которым шел маленький отряд. Города, горячо любимого с детства, больше не было – перед ней лежали руины, дороги были изрыты воронками и ходами сообщения, то тут, то там виднелись остовы сгоревших автобусов и перевернутых машин. И Варя старалась не смотреть по сторонам, а полностью сосредоточилась на том, что было у нее под ногами. Идти было тяжело, худенькое тельце ребенка, ранее казавшееся невесомым, теперь становилось все более тяжелым. Ноги скользили на размытой глине, перемешанной с