Счастье в огне - Мария Васильевна Захарова

– Нет!

– Да! Вокруг война. Теперь уже все равно.

– Что? Что все равно?

– Все равно, кто что подумает. – Костик продолжал прижимать девушку к себе, спина ее уперлась в остатки стены, а тяжелое мужское тело наваливалось, давило на нее. Губы Костика блуждали по ее шее, подбородку. Руки ползли по телу. – Я люблю тебя. Мы должны быть вместе. Здесь, сейчас.

– Нет! Варя изо всех сил толкнула его в грудь, – Нет! Я не могу!

– Не можешь? Почему? Сейчас война и стало все равно.

– Мне не все равно!

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу и не хочу, – девушка вырвалась из объятий Кости, – Я люблю тебя. Люблю, но как друга, как брата! Не как мужчину! Понимаешь?

– Как брата? Не как мужчину? А кого же ты любишь как мужчину? Большакова?

– Прекрати!

– Ну почему же? Ты же сама начала этот разговор. Я видел сегодня, как ты на него смотришь! Значит мне ты предпочла этого старого козла? Да? – он схватил девушку за плечи и тряс ее так, что у нее голова болталась из стороны в сторону.

– Прекрати! Прекрати сейчас же! – Варя все еще пыталась его остановить.

– Ты спишь с ним?! – он мощным толчков отбросил девушку к стене, – Спишь?! Шлюха! – его рука взметнулась в воздухе, готовая опустить на Варино лицо. Но вдруг она замерла на взлете, остановленная мертвой хваткой человека, внезапно появившегося за его спиной.

Большаков развернул его, схватил за ворот ватника и какое-то время удерживал, ни говоря ни слова, а затем резко выпустил:

– Вон! – бросил быстрый взгляд на заплаканную девушку и опять повернулся к Константину, – Вон отсюда! Иди! Догоняй своих.

Костя пошел в темноту, ни слова больше не говоря, ни разу не обернувшись. А Большаков, проводив его глазами до того момента, пока тот не исчез из виду, так же молча пошел в другую сторону. Варя, совершенно обессиленная, сползла по стене – слезы обиды, жалости, отчаяния заливали ее глаза.

***

Через сутки после прихода людей с берега отряд Большакова занял два дома на другой стороне улицы и оказался перед широким пространством, где когда-то был сквер, а теперь простиралась выжженная земля, заваленная обугленными останками деревьев и какими-то обломками, осколками стекла. Чуть дальше сквер переходил в площадь. Теперь там была «ничья» земля. Ни та, ни другая сторона не могли преодолеть довольно широкое открытое пространство бывшего сквера. Тем не менее, бои шли не переставая. Несколько раз напротив позиций Большакова оказывались немецкие танки, пришедшие со стороны площади. Но территория сквера была намного меньше площади и не давала свободы для маневра. Поэтому, потеряв в один раз две, а в другой раз одну машину, танки отползали назад к площади.

Но самое главное, чуть левее позиций Большакова, оказалась невесть как уцелевшая среди месива, в который превратился сквер, колонка. И она работала, и там можно было брать воду, которой теперь катастрофически не хватало отряду, оказавшемуся довольно далеко от Волги. Правда, подойти к ней можно было только ночью, днем открытое пространство вокруг нее полностью простреливалось. И бойцы ходили к колонке ночью, стараясь сделать запас, которого хватило бы на весь следующий день.

Сегодня, глянув на вконец измученных дневными боями солдат, к колонке вызвалась идти Варя. И, вот чудо, никто особенно не стал спорить – видимо люди оказались на пределе человеческих возможностей, все чувства, включая чувство опасности, грозившей им, или их товарищам, окончательно притупились.

14

Девушка пробиралась по развалинам туда, где они как можно ближе подходили к колонке, и открытое пространство, которое предстояло преодолеть, становилось максимально небольшим. Вдруг, почувствовав за спиной чье-то присутствие, Варя резко обернулась и встретилась взглядом с глазами Егора.

Стояла странная тишина, еще более неестественная после стольких дней шума, грохота, воя. Егор взял Варю за руку и осторожно повел за собой. Оба молчали, только звуки разбитого стекла под ногами хрустко раздавались в морозном воздухе. Вокруг по-прежнему никого не было, ни одна тень не мелькнула в развалинах. Тем не менее Варя чувствовала, как напряжен Егор: ни одна мышца не двигалась на его спине, только рука все крепче сжимала Варину ладонь. Он весь подобрался, готовый в любой момент дернуть девушку, швырнуть ее на землю, нажать на спусковой крючок автомата, висящего у него на плече.

Но ничего не происходило, казалось, даже воздух застыл. И вдруг с неба стали падать снежинки: одна, вторая – крупные, мягкие, пушистые. Их становилось больше, больше. Егор остановился на мгновенье, подняв голову кверху, будто и оттуда ожидал нападения, будто и с черного покрывала неба, усыпанного блестками снежинок, могла исходить опасность. Потом снова рванулся вперед и почти бегом преодолел несколько метров, остававшихся до колонки. Он одними глазами показал Варе, что она должна делать. Девушка подвинула ведро и нажала на рычаг. Шум ударившей в железо воды брызгами разлетелся вокруг. Егор вздрогнул, поднял автомат, держа палец на спусковом крючке, повернулся в одну сторону, в другую. Варя замерла. Но уже через несколько секунд шум льющейся воды перестал казаться оглушительным, и девушка подняла голову, огляделась вокруг. Чернота развалин стремительно светлела, покрываясь снежным покрывалом.

Взгляд девушки остановился на лице Егора: одна из снежинок шаловливо устроилась прямо на его ресницах. И девушке нестерпимо, до боли, захотелось потрогать эту снежинку, прикоснуться к глазам, к лицу мужчины. Тишина по-прежнему обволакивала их, водяная струя теперь уже не гремела, а тихо журчала, наполняя ведро. И вот вторая снежинка прилипла к мужской реснице. И Варя уже не помня себя, не думая ни о чем, медленно подняла руку и пальцем подцепила озорницу. Егор вздрогнул и прижал Варину ладонь к щеке, потом к губам, опалив ее теплом своего дыхания. Глаза их встретились и в считанные мгновения сказали друг другу то, что многие не могут сказать годами, ища и подбирая нужные слова. Медленно пополз ремень автомата с плеча Егора, оказавшись в руке, потом на земле, Варя давно выпустила рычаг колонки, а их глаза все вели немой диалог, продолжая рассказывать друг другу великую сказку любви. Варя почувствовала мужские руки на своих плечах, на шее, тепло пахнущего табаком дыхания на губах и, наконец, сами губы, нежно и требовательно завладевшие ее ртом. Земля качнулась и на мгновение поменялась местами с небом, и только снег оставался на месте, замерев в немыслимом танцевальном па. Душу Вари, а следом и все тело наполнила музыка, рожденная самым гениальным композитором, имя которому Любовь. Само Время остановилось, даря