На твоей орбите - Эшли Шумахер

Может, дело в ее озабоченном взгляде. Может, в том, как морщится ее носик. Может, в том, что она называет меня именем, которое я ненавижу слышать от других, но обожаю, когда его произносит она. Может, в том, что я знаю: восстановить наши отношения и превратить их во что-то большее, чем дружба, означало бы разрушить все остальное, признаться себе и окружающим, что мне не нравится план моего будущего. Может, дело в цунами.

Какой бы ни была причина, я говорю правду. Ну, часть правды.

– Ты была права, – говорю я. – С самого начала ты была права.

Кажется, она меня поняла, но ее лицо не меняет выражения. Даже бровь не дергается.

Я продолжаю:

– Это… неправильно. Прости.

Нова висит в космическом пространстве, и вместо того, чтобы притянуть ее к Земле, ко мне, я ее отталкиваю:

– Мы не должны… Мы не можем…

Нова делает шаг ко мне, и звезды на ее платье загораются блеском. Она кладет руки мне на щеки. От жара ее ладоней становится тяжелее говорить.

– Прости, – продолжаю я. – Ты была права. Нам хватит «правда обещания», того, что мы нашли друг друга. Это…

– Все в порядке, – говорит Нова. Она не плачет, но голос ее дрожит. – Правда. Я все равно уезжаю через пару недель. Я увидела тебя, узнала, что у тебя все хорошо… Этого достаточно.

– Прости за то, что было в машине, – быстро добавляю я. – Я вел себя как козел. Просто…

– Эбигейл замечательная, – перебивает Нова. – Ты это понимаешь, да? Неважно, что ты думаешь обо мне или… Короче. Если ты не любишь ее так, как она любит тебя, это тоже несправедливо. – Что-то меняется в ее лице, в ее голосе. Кажется, даже плечи распрямляются, когда она говорит: – Эбигейл заслуживает правды, какой бы она ни была. Как бы тяжело ни было ее произнести.

Она похожа на императрицу звезд, повелительницу космоса. Если бы только она могла управлять и временем тоже. Тогда мы смогли бы вернуться назад и распутать последние недели, годы расставания, добраться до самого сердца «правда обещания» и девяноста девяти процентов, которые начинают казаться ошибкой.

Ведь если мы и правда на девяносто девять процентов совместимы, если из-за детского обещания нам предначертано быть вместе, разве тогда все не сложилось бы само собой? Разве тогда Эбигейл не решила бы, что больше меня не любит? Разве мама Новы не купила бы соседний дом? Разве все не устроилось бы само, без всех этих терзаний?

– Сэм, – неуверенно произносит Нова, – Сэм, прости, но мне все еще нужна помощь с платьем.

Я вздыхаю и закрываю глаза, собираясь с мыслями.

Ладно.

Молния этого моря звезд находится не на спине, а сбоку. Я притворяюсь доктором, который каждый день видит в клинике сотни разных тел. Стараюсь думать бесстрастно, академически о пропорциональных руках Новы, о том, как ее локоть сгибается чуть выше грудной клетки. Когда выглядывает ее бюстгальтер – простой, цвет которого сливается с кожей, – я пытаюсь убедить себя, что это хорошо. Значит, молния работает и скоро я выйду из примерочной и из жизни Новы. Мы вернемся к тому, чем занимались до нашей встречи. К тому, где должны быть.

– Спасибо, – говорит Нова, удерживая платье у плеч. – Дай мне минутку. Можешь догонять остальных, если хочешь.

Я не хочу.

Я хочу дождаться, когда она выйдет с целой галактикой звезд в руках, пойти с ней к кассе, где она объявит продавцу, что платье идеально ей подходит, именно то, что нужно, а затем повернется ко мне и спросит, не хочу ли я купить подходящий к нему галстук.

Я хочу отвезти ее домой и «случайно» сделать один, два, три круга по району, откладывая наше прощание; Нова засмеется и скажет: «Ладно, хватит. Я хочу спать. Мы же увидимся завтра».

Я хочу понять, каково это – знать девушку, которая подходит мне на девяносто девять процентов и которая стала самым близким мне человеком с первой секунды встречи, и королеву Улиткограда, не чувствуя постоянно, что я путаюсь между ними. Я хочу…

А неважно, чего я хочу. Я жадничаю. Одному человеку может невероятно повезти ограниченное количество раз, а мне уже повезло с мамой и папой, с футбольной стипендией, с девушкой, которую все вокруг считают идеальной.

И пускай я не хочу оставлять Нову, я ухожу.

Потому что мы наконец-то пришли к согласию. Лучше поступить правильно и чувствовать себя паршиво, чем сделать то, что хочется, и испортить всю свою жизнь.

Глава 13

Нова

С поездки в торговый центр прошло три дня. Уже бывало, что мы с Сэмом не разговаривали так долго – с моего переезда в Техас, естественно, – но раньше эта пауза была наполнена ожиданием. Я знала, что мы поговорим еще раз. Теперь я в этом не уверена. Мы кивали друг другу в коридорах, но не более того. Эбигейл занята в студенческом совете: я видела, как она бегает с кипами бумаг и бейджиком, который позволяет использовать принтер в учительской. Так что она нас с Сэмом не сведет. И я сильно сомневаюсь, что запланированная вечерняя вылазка клуба натуралистов еще в силе.

Естественно, плыть по течению получается плохо, но, мне кажется, я все еще могу попытаться разобраться в себе. Может, я перестану мысленно возвращаться к тому моменту в примерочной, когда Сэм стоял слишком близко, сказал слишком много.

Это хорошо. Это хорошо. Я ждала периода спокойствия, времени, которое планировала посвятить себе и мыслям о будущем, еще до Сэма, «правда обещания», других обещаний и дыр в заборах.

И я хочу им воспользоваться.

Отсюда и кучи списков на моем столе (не говоря уже о десятках заметок в телефоне), и все они по-разному рассказывают об одном и том же: у Новы Эванс нет хобби, которое можно превратить в карьеру, нет направления в жизни и нет шанса, что первое или второе в ближайшем будущем появится.

Но мне нужна опора. Четкие, быстровыполнимые планы, таблицы и карты, с помощью которых я спокойно пройду от точки А до точки Б. Всю свою жизнь я, словно одуванчик, летела по ветру от одного города к другому городу, школе и новым хобби. Как глупо – в семнадцать лет не знать, кто я есть.

Глупо и ужасно неудобно.

Что, если я ошибусь с выбором? Поступлю в университет с отличной театральной программой или специализацией на психологии, а потом обнаружу, что там не преподают то, что мне действительно интересно.

Университет будет моим первым самостоятельным шагом, и я не хочу все запороть из-за того, что не смогла выбросить из головы Сэма Джордана и определиться с направлением. Так что каждый вечер я буду систематически прорабатывать список направлений, и, если какое-то хоть немного меня заинтересует, я его отмечу и проведу глубокое исследование.

Все это звучит очень практично, очень по-взрослому, пока какому-то божеству, управляющему «правда обещаниями», не взбредет в голову, что мы с Сэмом слишком долго не виделись.

Иногда мне кажется, что я умею предсказывать будущее. Моих способностей недостаточно, чтобы видеть большие перемены или предотвращать войны…

Но их достаточно для того, чтобы не удивляться стуку камушка по стеклу.

Я не просто не удивлена – я смирилась. Может, дело в том, что я вижу шаблоны и замечаю повторения. Каждый раз после финального расставания, после долгих секунд, часов, дней приходит Сэм и настаивает, что мы поспешили. Даже несмотря на то, что мы оба согласились с тем, что это к лучшему.

Именно это я и говорю, открыв окно:

– Нам нужно перестать.

Я думала, Сэм будет смущаться, извиняться, но нет, он ослепительно улыбается и смущает меня.

– Чего ты улыбаешься?

Улыбка становится шире.

– Ты подошла, – говорит он. – Я боялся, ты не покажешься.

Я указываю ему за спину, на сломанный забор.

– Ты поломал достаточно. Не хочу добавлять к списку разбитое окно.

* * *

Сэм

После торгового центра все просто кошмарно. Не только потому, что мы с Новой не разговариваем, или потому, что погода пасмурная