Измена. Игра на выживание - Луиза Анри

Ян стоял у стола, спиной к ней, изучая карту района на большом экране. Его движения были чуть скованнее обычного — давала о себе знать свежая царапина от осколка на боку. Тихон, мрачный и непроницаемый, как всегда, докладывал что-то тихо, указывая пальцем на точки.

Внезапный, резкий гудок мобильного на столе заставил Оливию вздрогнуть. Не ее телефон. Ян обернулся, взгляд скользнул по ней, мгновенно оценивая ее состояние, прежде чем взять аппарат. Он посмотрел на экран — незнакомый номер. Брови сдвинулись.

— Слушаю, — голос был ровным, деловым, но Оливия уловила в нем стальную нотку.

Тишина. Ян не прерывал. Тихон замер, его глаза стали похожи на щелки. Оливия невольно задержала дыхание. Кто это? Шрам? Сенатор? Новая угроза?

—...Оля? Оля, это ты? — Голос в трубке был истеричным, срывающимся, едва узнаваемым. Но Оливия узнала его мгновенно. Сердце упало куда-то в пятки. Анатолий.

Она вскочила с кресла, плед соскользнул на пол. Ян одним движением поднял руку, резко, как ножом отсекая ее порыв. Его взгляд пригвоздил ее к месту: Молчи. Ни звука.

— Кто говорит? — спросил Ян ледяно, глядя прямо на Оливию. В его глазах не было вопроса. Там был приказ и расчет.

— Не... не притворяйся! Я знаю, она у тебя! — Анатолий захлебывался, в его голосе слышались слезы и паника. — Оля, ради всего святого! Они меня убьют! Шрам... эти ублюдки... они везде! Мне нужны деньги! Немедленно! Или... или я расскажу им все, что знаю о тебе! Обо всем! — Он перешел на шепот, но от этого стало еще страшнее. — Они ведь не знают, насколько ты ему дорога... Я скажу! Они сожрут тебя живьем, чтобы добраться до него.

Оливия сглотнула комок в горле.

Предательство, грязь, страх — все это липкой паутиной обволакивало голос бывшего мужа. Она сжала кулаки, ногти впились в ладони. Дорога? Это слово от Анатолия звучало как кощунство.

Ян слушал, не меняя выражения лица. Только уголок его рта чуть дернулся вниз, в едва уловимой гримасе презрения. Он поймал взгляд Тихона и кивнул в сторону оборудования на столе — аппаратура пеленгации уже работала.

— Успокойся, — сказал Ян голосом, каким говорят с испуганным животным. Грубовато, но без явной агрессии. — Рычишь как сука. Где ты?

— Неважно где! — Анатолий истерично засмеялся. — Привезешь деньги? Миллион. Наличными. Сегодня же! И Оливию... пусть будет там. Только так! Я поверю, что ты не подставишь, только если она будет там! Иначе... иначе я нажму все кнопки, какие знаю! Сенатору настучу!

"Сенатору". Слово повисло в воздухе тяжелым свинцом. Ян встретился взглядом с Оливией. В его глазах не было сомнений, только холодная решимость. Он видел ее страх, ее отвращение, но это было не важно. Важна была приманка.

— Ладно, — Ян сказал резко, перебивая поток истерики. — Успокоился? Деньги будут. И Оливия приедет. Где и когда?

Анатолий, оглушенный внезапным согласием, запинаясь, продиктовал адрес. Заброшенная стройка на окраине, у старых доков. Час ночи.

— Только чтобы одна приехала! На своей машине! Вижу хвост — все пропало! — завопил он напоследок и бросил трубку.

Тишина в кабинете стала густой, как смола. Тихон уже работал с картой, отмечая точку. Ян положил телефон на стол. Звук был громким в тишине.

— Вы с ума сошли?! — вырвалось у Оливии. Голос дрожал от ярости и страха. — Вы не можете всерьез думать, что я поеду туда! К нему?! Он же продаст меня в ту же секунду! Это самоубийство!

Ян подошел к ней. Неспешно. Его тень накрыла ее. Он не пытался ее успокоить или уговорить. Его взгляд был жестким, как сталь, но в глубине, где-то за завесой расчета, теплилось что-то иное, появившееся после той ночи — собственничество, смешанное с... ответственностью? Желанием защитить свое?

— Не поедешь одна, любовь моя, — сказал он тихо, и это новое обращение, вырвавшееся почти невольно, прозвучало как гром среди ясного неба. Грубоватая нежность, облеченная в стальную уверенность. Каждое слово врезалось в сознание. — И не на своей машине. Ты будешь в бронированном "Мерсе", с Тихоном за рулем и тремя моими лучшими стрелками сзади. А мы, — он кивнул в сторону экрана, где Тихон уже разворачивал схему засады, — будем везде. Под землей и на крышах. В каждом окне напротив. В каждой подворотне.

Он взял ее за подбородок, заставив поднять голову. Его пальцы были твердыми, но не причиняли боли. Только абсолютный контроль и... притязание.

— Ты будешь выглядеть так, будто приехала одна. Выйдешь из машины. Постоишь на виду. Минуту. Две. Столько, чтобы этот мусор поверил, что дергает за ниточки. А потом... — В глазах Яна вспыхнул холодный огонь охотника, но теперь в нем читалось и что-то личное, яростное. Он не просто ловил Шрама. Он защищал то, что теперь считал своим. —...мы поймаем Шрама. Или того, кого он пришлет. Наживку бросили. Теперь ждем, когда хищник клюнет. И сожрем его.

Оливия смотрела на него, чувствуя, как холодный ужас смешивается с каким-то странным, запретным теплом от его слов "любовь моя". Это было сильнее страха. Это связывало ее по рукам и ногам надежнее любой охраны. Она была не просто приманкой. Она была его приманкой. Живой мишенью и... его женщиной в одной роли. Страшно. Унизительно. И невероятно соблазнительно в своей опасности.

— А если... если клюнет не Шрам? — прошептала она, глядя ему прямо в глаза, пытаясь найти там хоть тень сомнения, слабину. — Если это ловушка для тебя? Если Рита уже предупредила их?

Ян усмехнулся, коротко и беззвучно. Его рука отпустила ее подбородок, скользнула по ее щеке — жест, который после ночи близости уже не казался лишь инструментом контроля. В нем была знакомая претензия на владение и что-то новое — почти успокаивающее, обманчиво нежное.

— Тогда, любовь моя, — повторил он, и в его голосе зазвучала та же смесь фатализма и азарта, что была в ресторане перед поцелуем, — нам всем будет очень, очень весело. Собирайся. Одевайся тепло. И не забудь свою аптечку. Может пригодиться. Мне. — Он добавил последнее слово с легким, почти незаметным намеком на его рану и ее заботу, связывая их общую историю боли и помощи с текущей ситуацией.

Глава 34

Холодный ветер с реки выл в ребрах недостроенных бетонных коробок, разнося запах ржавчины, сырости и страха. Оливия стояла у бронированного «Мерседеса», кутаясь в пальто, но холод шел изнутри. Где-то в этой темной пустоши, среди груд мусора и зияющих окон, затаились люди Яна. Охотники. Она была