Измена. Игра на выживание - Луиза Анри

Он выдержал паузу, давая словам осясть. Видел, как ее глаза расширились, как губы слегка дрогнули. Не страх. Удивление? Осознание?

— Что ты думаешь о ней, Докторша? — спросил он тихо, почти интимно, но в тоне не было тепла. Был холодный, острый скальпель вопроса. — Способна ли наша... рыжуля... на такое? Или я гонюсь за тенью?

Оливия не ответила сразу. Она отвела взгляд, ее пальцы беспокойно переплелись. Он видел, как она прокручивает воспоминания: взгляды Риты, полные ненависти, ее ядовитые шпильки, ее внезапное исчезновение перед выездом, ее парчовое платье в гостиной...

— Она... — Оливия глотнула, ее голос был тихим, но четким. — Она вас хочет, Ян. Отчаянно. И... боится. Боится потерять свое место. То, что она считает своим. — Она подняла на него глаза, и в них не было жалости к Рите, только трезвая, чуть печальная оценка. — Я не знаю, способна ли она на... на это. Но ненависть и страх... они делают людей... непредсказуемыми. Она неискренняя. Всегда. Играет. Но во что готова сыграть... — Она пожала плечами, жест говорил больше слов: Возможно. Да.

Ян смотрел на нее. Не на тело. На ум. На эту трезвость, пробившуюся сквозь ее собственный шок. Ее слова попадали в точку, зеркально отражая его собственные подозрения. Ни истерики, ни ложной жалости. Холодный анализ. Это... было ценно. Очень.

— Неискренняя... — он протянул слово, его губы тронул едва заметный, ледяной отблеск улыбки. — Точно подмечено, Милая. — Он подошел к столу, взял сигару. — Страх и ненависть — плохие советчики. Но хорошие мотиваторы для глупости. — Он выпустил дым. — Спасибо. Иди. Отдохни.

Она встала, кивнула, и вышла бесшумно. Ян смотрел ей вслед. Подозрения насчет Риты кристаллизовались, получив неожиданное подтверждение от Оливии. Но важнее было другое. Она не защищала куколку. Не опустила глаза от стыда. Она думала. Анализировала. И ее анализ совпал с его.

Глава 32

Флешбэк

Тень апельсинового дерева в зимнем саду была ее щитом. Здесь, среди вечнозеленой листвы, Маргарита замерла, ледяной ком страха сжимал горло. Сквозь арочный проем в холл она видела смерть своего мира.

Яна везли на носилках. Лицо — восковая маска, рубашка пропитана темным пятном на боку. Но не это парализовало. Рядом, не отходя ни на шаг, шла Она. Докторша.

Запачканная его кровью с ног до головы. Лицо — исчерченное усталостью, но сильное. И тогда... он открыл глаза. Ян. На миг. Его взгляд, мутный от боли, нашел Оливию. И в нем... Рита Увидела. Не благодарность. Глубокое, немое доверие. Зависимость. Как будто только она удерживала его в этом мире. Потом веки упали, голова откинулась.

Рита прижалась к холодной стене, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Не ревность жгла. Жгло осознание: Оливия стала Нужной. Необходимой. Той, кто спасает. Той, ради кого он, возможно, готов на все. А она, Рита? Она была... украшением. Дорогой безделушкой для хорошего настроения. Заменяемой. Красивой картинкой, которую сметут без сожаления, если она перестанет радовать глаз или... если появится кто-то Настоящий. Страх — ледяной, парализующий страх быть выброшенной на помойку его мира — сжал сердце. Обида на него, на эту выскочку, на свою беспомощность превращалась в яд. Она не хотела звонить Шраму. Не хотела новой силы. Она хотела лишь одного: остаться здесь. Рядом с Ним. На своем привычном, насиженном месте. Но это место теперь занимала Она. Значит, Оливия должна исчезнуть.

Решение пришло мгновенно, как удар ножом. Ради того, чтобы остаться с Яном... она пожертвует самой Оливией. И если для этого нужно обратиться к Шраму... пусть. Ей не нужна его сила. Ей нужно его оружие. Страх пересилил разум, отчаяние нашло выход в предательстве.

Старый, сожженный номер на одноразовом телефоне ожил в ее дрожащей руке. Она выбрала глухой подвал на окраине, завернулась в безликую одежду.

— Слушай, — ее голос звучал чужим, сдавленным. — Это Рита. С виллы Пахана. Соедини с Шрамом. Скажи... скажи, что я знаю, как сломать его. Получите его слабость на блюде...

Ожидание тянулось, как пытка. Потом хриплый, недоверчивый голос:

— Говори быстрее, куколка. Ценю свое время.

Рита вдохнула, собирая последние силы. Страх и ненависть выталкивали слова:

— Она. Докторша. Оливия. Она — его слабость. Одержимость. Он не мыслит ясно, когда дело касается ее. — Ярость к имени прорвалась сквозь страх. — Вы получите ее местоположение. Точное. Где, когда, как подобраться. Всю охрану вокруг нее. Вы берете ее... — Она сделала паузу, зубы впились в губу до крови. Голос сорвался на шепот, полный отчаянной мольбы и злобы: —...и убираете. Навсегда. Чисто. Чтобы никто и никогда не нашел ни тела, ни духа! Сотрете ее! Сделайте так, будто ее никогда не было!

Тишина в трубке. Потом хриплый, оценивающий голос:

— И что ты хочешь за это, куколка? Денег? Место у меня? — В тоне сквозило презрительное любопытство.

— Ничего! — Рита выкрикнула это так громко, что испугалась сама. Она снизила голос до страстного шепота: — Мне от вас НИЧЕГО не надо! Ни денег! Ни власти! Ни места рядом с тобой! Только... чтобы ее НЕ СТАЛО. Чтобы все... — ее голос задрожал, —...вернулось как было. Чтобы я... могла остаться. Здесь. С НИМ. С Яном. Это все, чего я хочу! Просто... чтобы она ИСЧЕЗЛА!

Долгая пауза. Потом тот же голос, теперь с ледяной усмешкой:

— Ревнивая дурочка. Готова убить ради места под солнцем Пахана... и даже не просишь платы. Ладно. Договорились. Жди указаний. И запомни — ты теперь на крючке. Один звонок от меня — и твой милый Пахан узнает, кто слил его кролика..

Связь прервалась. Рита сползла по грязной стене на пол, беззвучно рыдая, трясясь всем телом. Не от раскаяния. От всепоглощающего страха и омерзения к себе. Она предала. Стала соучастницей убийства. Ради призрачного шанса вернуть золотую клетку и внимание человека, который, возможно, уже забыл о ней. Теперь Она зависела от Шрама. И от его молчания. Пути назад не было. Она продала душу не за власть, а за право остаться тенью в мире Яна. И теперь эта тень могла ее поглотить.

Глава 33

Дождь стучал по бронированным окнам кабинета, превращая вечерний город за стеклом в расплывчатую акварель из огней и теней. Внутри было тихо, слишком тихо после недавней перестрелки и шока от поцелуя. Оливия сидела в глубоком кресле у декоративного камина, кутаясь в тонкий кашемировый плед. В руках — медицинский журнал, но слова плыли перед глазами. Все мысли были о том ресторане, о его губах