Пари - Александра Плен

осознал, какой будет его дальнейшая жизнь. Она пройдёт во мраке вечных подозрений, ревности и недоверия. Он станет следить за женой, приставит к ней соглядатаев… И вскоре превратится в своего отца.

Родан усилием воли сбросил наваждение. Отвернулся и пригласил к себе маркиза Бетани – тот давно хотел поговорить о финансировании строительства грузового порта в бухте Солнца. Прошлый король обещал выделить средства, но умер, так ничего и не сделав. Родан понимал, что выгоду от порта прежде всего получит Бетани, ведь он будет находиться в непосредственной близости от его земель. Значит, придётся поставить маркизу такие условия, чтобы и внутренняя торговля процветала, и интересы короны были не забыты.

А следующим утром в замок приехал Селл. С пышностью, достойной посланца Богини и повелителя мира заодно. Звучали фанфары, били барабаны, пока брат ехал на вороном коне по аллее, устланной серебристыми шкурами. Родан позже подсчитал, что путь от ворот до парадного входа составлял около трехсот метров. Шкуры барсов и северных волков Селл потом преподнёс как подарок на свадьбу. Только вот для тёплого климата Беллира они вряд ли пригодятся, а стелить их в покоях… после того, как по ним потоптались грязные копыта его лошади? Нет уж.

В общем, Родан поблагодарил брата и приказал поместить шкуры в сокровищницу до лучших времён.

Любил Селл этот ненужный пафос, широкие пустые жесты, лицемерие и фальшь. С детства любил. Кляузничал на слуг, выслуживался перед отцом, доносил на Родана и на остальных братьев и сестёр. Сначала Родан жалел младшего братика: если он сам хоть немного помнил мать, то Селл лишился её в возрасте недели от роду. Потом оправдывал его тем, что отец рано взял на войну, научил убивать. Но, в конце концов, бросил это бесполезное занятие.

Однажды Родан в бою получил ранение – после него остался небольшой шрам на виске. Спустя время такой же шрам появился на виске Селла. Он стриг волосы так же, как Родан, носил такое же оружие, предпочитал те же цвета в одежде. Селл во всём до мелочей копировал старшего брата. Можно было бы подумать, что он любит Родана и старается быть на него похожим, но это было не так…

Селл ревновал Родана ко всему: что тот родился первым, что его первым отец забрал с собой, что прислушивается к его советам, что дал ему тысячу отборных воинов, и ещё десяткам причин. Но главная – Родану достался семейный дар. Однажды отец сильно напился и рассказал младшему историю их семьи, и тот загорелся желанием получить дар.

Он смутно понимал, зачем ему он, ведь ничего, кроме ненависти женщин, дар не несёт. Но у Родана он был – значит, ему нужен тоже. Селл принялся регулярно захаживать в Храм Богини и умолять обратить на него внимание, но Богиня молчала, и Селл злился ещё больше.

А ещё он был садистом. Из той породы, которой не нужны ответы, – ему нравится сам процесс пыток. Как-то раз после захвата крепости Селл попросил дать ему возможность допросить пленных. Отец разрешил. Родан зашёл в палатку позже и увидел жуткое зрелище – бесформенное месиво из тел и окровавленной одежды.

Пахло бойней. Селл развлекался тем, что отрезал у пленных по кусочку и прижигал огнём, чтобы несчастный не истёк кровью. Нос, палец, ухо, ступню. Он даже ничего не спрашивал – во рту каждого находился кляп.

Родан едва сдержался, чтобы не оставить обед у порога. Спросил, что он узнал у пленных, Селл ответил какой-то ерундой. Тогда Родан подошёл к каждому и быстро перерезал горло.

Больше Родан без предупреждения к брату не входил.

Они встретились у парадного входа.

– Тысяча самых лучших шкур, брат. – Селл обвёл широким жестом пространство за спиной. – Сам охотился и убивал. Прими подарок от всего сердца.

Родан подумал, что только Селл мог сделать такой ценный и такой бесполезный дар. Они обнялись. Со стороны их можно было принять за близнецов, несмотря на разницу в пять лет. Селл был красив, высок и мускулист, и люди, а особенно девушки, часто обманывались его привлекательной внешностью.

– А теперь познакомь меня со своей женой, – Селл повернулся и уставился на Николь, стоящую чуть в стороне. Та очаровательно улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Селл замер, и в его глазах появился блеск, который так ненавидел Родан, – алчный блеск одержимости и жажды обладания. Родану хотелось встать перед ними, заслонить жену, которая так необдуманно улыбалась его брату, спрятать её за спину. А ещё лучше – выставить Селла за ворота с приказом убираться. Но рядом стояли отец, послы и гости, с интересом наблюдающие за встречей двух братьев, и не было никакой возможности прекратить этот фарс.

Глава 19

Уже через час Николь поняла, какую ошибку совершила. Говорила же ей бабушка: оцени человека, присмотрись, а потом обольщай.

Сначала Селл ей даже понравился: эффектный, улыбчивый, симпатичный. Правда, въехал во дворец с показушной роскошью, словно цирковой акробат. Но Николь решила не акцентировать внимание ни на его золотом камзоле, сверкающем ярче солнца, ни на трубачах и барабанщиках, выстроившихся вдоль дороги и создающих больше шума, чем музыки, ни на десятках слуг или, скорее, рабов, ползущих на четвереньках за его конём и собирающих шкуры, по которым он ехал.

У каждой страны – свои порядки. Вон, папа рассказывал, что когда десять лет назад к прошлому королю приезжал шах Тапойи, то вся столица месяц обсуждала их наряды, украшения и странные обычаи – надевать на женщин килограммы драгоценностей и укутывать их в километры тканей.

Николь вежливо поздоровалась с Селлом и, желая подразнить мужа, несколько раз ему улыбнулась. Он был почти копией Родана, только немного моложе: такие же короткие тёмные волосы, широкие брови, скулы, одинаковый рост и фигура. Но главное – у неё не перехватывало дыхание от страха, когда она смотрела ему в лицо.

Значит, её воротит только от Родана и его отца? На задворках мелькнула какая-то мысль – и тут же пропала. А потом Селл вцепился ей в руку как клещ, и Николь стало не до улыбок.

– Брату безмерно повезло с красавицей-женой… Если бы я знал, что в Беллире живут такие девушки…

Он шептал и шептал, наклоняясь всё ближе и ближе к её уху. Николь отстранялась и в конце концов заметила, что идёт со склонённой набок головой.

Она попыталась высвободить ладонь из его рук, но сделать это не удалось. Только когда подошёл Родан и протянул ей локоть, Селл отпустил девушку.

Обед стал для Николь сущим испытанием. К её ужасу, Селл занял место не напротив, как полагалось по этикету, а рядом с ней, со стороны её родных. То ли слуги перепутали карточки рассадки, то ли сам Селл решил нарушить протокол.

В отличие от мужа, при взгляде на которого её охватывала необъяснимая ненависть, или свёкра, вызывающего панический страх, Селл пробуждал в ней лишь неловкость и стыд. Каждое его движение заставляло её непроизвольно отступать, а тихая, вкрадчивая манера говорить вызывала жгучий румянец. И пусть его слова казались безобидными, она чувствовала в них скрытый, чаще всего непристойный подтекст.

– Вы очень гостеприимная хозяйка, наверное, я задержусь подольше, – мурлыкал он, стараясь ухватить её руку и поднести к губам.

Ники взяла бокал и крепко сжала ножку, не давая ему этого сделать.

– Покажете мне замок? А оранжерея здесь есть? И укромные уголки в ней…? Я слышал, что в Беллире великолепные театры и музеи. Мы сможем посетить их все? Я очень люблю искусство… даже больше, чем красивых женщин.

Николь давно уже не улыбалась, не поворачивала к нему лица, но внимание Селла не ослабевало. Она даже придвинулась к Родану, чего с ней раньше не было. Задала пару вопросов о новом Совете, налогах, торговле. Родан удивился, но ответил.

Девушка успокаивала себя тем, что ошибиться может каждый. Что она ещё неопытна и не разглядела в Селле назойливого ухажёра. Вчера на балу она впервые почувствовала себя всесильной: мужчины были послушны – делали всё, что она велела: читали стихи, дарили цветы, подносили шампанское, уходили, когда