Четверо за спиной - Анна Михайлова

все сторон, и наши, и не чужие. Рискую и наглею одновременно. Смотрю прямо на каганчи. Или казнит, или посмеется. Темные брови правителя хмурятся. Но мне отчего-то не страшно. Внутри бурлит какая-то разухабистая веселость. На миру и смерть красна? С насмешливой наглостью смотрю в темные омуты. Ну же? Что ты решишь, правитель? Смерть — это скучно, согласись?

Долгие, невыносимо долгие секунды. Он не торопится. А я не уговариваю, не прошу. Жду. Но потом в непроницаемых глазах появляются искорки смешинок. Подумав, он с усмешкой пожимает мою ладонь. Крепко, по-мужски.

- Джанибек.

Киваю и наконец-то достаю из чехла… нарды. С усмешкой сфинкса он выслушивает правила, ощупывает кости увитыми перстнями пальцами.

- И на что мы будем играть, Ярослава? – голос тягучий, говорит медленно, с растяжкой.

- На желание, разумеется.

- Не боишься?

- Если бы боялась – не приехала.

- Хм… и что же ты хочешь?

- Пленников.

- Зачем они тебе? Они ранены, один так плох, что скоро сдохнет.

- У меня принцип: «своих не бросаем». Я приехала за ними.

- Среди них есть твой муж или родные?

- Нет. Но они - свои.

- Хм, хорошо. Значит играем на желание. Начинай, - он с довольным видом потирает безбородый подбородок, лаская меня взглядом.

- Ты не сказал своего желания, Джанибек.

- А я еще не решил. Будет зависеть от игры. Узнаешь, когда я выиграю.

- Играем пять партий, - ставлю я свое условие.

После чего в шатре устанавливается звенящая тишина, разрушаемая только шумом бросаемых кубиков и шорохом передвигаемых фишек. Первую партию я позволяю ему выиграть, чтобы пробудить азарт, после чего беру две подряд. Да, ему не обязательно знать, что выбрасывать нужные комбинации я при необходимости умею. В детстве, в нашем многонациональном квартале могли многому научить, было бы желание. Да, жульничаю, но на кону жизни людей, которые для него значат меньше, чем пыль под ногами. Он с трудом выигрывает четвертую. Вижу, что его раздражает эта ничья, ноздри начинают гневно раздуваться. Он хочет победы. Проигрывать вообще не любит, а тут еще и проигрыш женщине! Позор! Лишь бы не сорвался в неконтролируемую злость.

Надо все сделать быстро. Выстраиваем фишки для пятой партии. Я беру кости в руки, вижу, как нервно он стучит пальцами по краю доски, так что блики от перстней играют по стенам и лицам столпившихся на почтительном расстоянии людей. Правитель сердится, от былого благодушия не осталось и следа. Неожиданно для него и для окружающих, накрываю его руку своей. Он смотрит на меня с долей раздражения и недоумения.

- Давай остановимся, каган.

- Почему?! – сверкает он глазами.

- Потому что побежденный будет зол и расстроен. А я не хочу, чтобы наше знакомство запомнилось тяжелым сердцем. Прояви великодушие - отдай мне пленников, каган. А пятую партию мы доиграем, когда ты приедешь в гости.

- Я? Куда?

- В Миргород. В качестве дорогого, почетного гостя, подарившего жизнь пленникам. Перемирие с князем будет хорошо скрепить мирным договором. И начать, например, совместно торговать. Я слышала на караванных путях лютуют разбойники, они забирают твои и наши деньги – это неправильно. Организуем патрули, которые не дадут людям заскучать и заодно пополнят казну. А возможно, вы с князем обсудите совместный военный поход. У вас наверняка есть общие враги, которые радуются раздору между соседями. Что скажешь?

Напряженная тишина вновь повисла воздухе. Джанибек сверлит меня глазами, явно просчитывая варианты. Предложение хорошее, но он ищет подвох. Щурится. Поджимает губы. Ищет и не может найти. Что-то мелькает в его глазах. Решил? Но что? Порочные губы растягиваются в опасную ухмылку, после чего он, открыто, от души смеется.

- У тебя колдовские глаза и змеиный ум, Ярослава, - после небольшой паузы произносит Джанибек, - и тебе невозможно отказать. Забирай своих пленных. А над предложением приехать – подумаю. Но раз я не получил своего выигрыша… - он делает паузу, и я спиной чувствую, как напрягаются мои мужики. Ох, лишь бы никто глупостей не наделал! – то оставь мне что-нибудь на память. Помимо игры.

Мы обмениваемся с правителем долгими понимающими взглядами, глазами сказав гораздо больше, чем словами. Он пообещал приехать, а я сказала, что буду ждать.

После чего улыбаюсь и снимаю с ушей своих павлинов. Кладу серьги на доску, где нетронутыми остались выстроившиеся в шеренгу фишки. Мне ни капли не жаль – это всего лишь побрякушка, за которую я выкупила жизни людей. Он кивает, продолжает на меня смотреть легкой улыбкой.

- Пожалуй… я тоже тебе кое-что подарю, - не глядя щелкает пальцами и отдает указание на ухо подползшему на коленях слуге. Тот услужливо кивает и через некоторое время возвращается с чем-то, лежащим на бархатной подушке. Джанибек берет в руки широкие металлические парные браслеты, больше похожие на наручи, богато украшенные черненным серебром и самоцветами, и с многообещающей улыбкой застегивает на моих руках. Работа тонкая, изящная, россыпь крупных камней создает радугу огоньков вокруг запястий. Очень надеюсь, что это просто подарок и не грозит мне никакими обязательствами и поползновениями. Хорошо бы это узнать прямо сейчас, но не решаюсь скосить глаза на своих попутчиков, чтобы не испортить торжественность дипломатического момента.

Молодой каган встает с подушек и подает руку мне, помогая подняться.

- Я благодарен, что приехала, Ярослава. Наслышан о тебе. Сегодня ты украсила мой день и мой дом.

- Ты сильный игрок и мудрый правитель, Джанибек. Я рада что, мы познакомились.

- Вижу, твое нетерпение, и только поэтому отпускаю тебя. Думаю, мы еще увидимся.

- Я сохраню твои слова в моем сердце.

- Ступай, Миргородская волчица, - он сжимает мои руки и не сразу отпускает, словно раздумывает. Но потом разжимает пальцы и царственно машет в сторону выхода.

С поклонами, мы выходим из шатра. Стоим у нашей повозки, разбирая сложенное перед входом оружие. Боярин растеряно пыхтит, не зная хвалить меня или наброситься с возмущением, что какая-то баба в его дипломатию влезла. Терпения не хватило, смолчать он все же не смог.

- Ты что учудила, дурная баба! А если бы за наглость твою каганчи нас всех порешил прям там же? – шипит он.

- Если бы не я – тебя бы выгнали вон. Устал он слушать твой бубнеж унылый.

- Да как ты смеешь? Я тебя в остроге сгною! – взвивается возмущенный бородач.

Терпения и у меня много не бывает, к тому же устала