Четверо за спиной - Анна Михайлова

Покемарить удалось не больше часа. А вот потом началось веселье. Была ли это реакция на лекарства, которые я применила, или начало борьбы собственными силами, но горел Беригор по страшному. Я сделала жаропонижающий укол, когда поняла, что не помогает – начала обтирать заранее приготовленным уксусом. Тоже почти без результата, но я не опускала руки. Полотенце, смоченное холодной водой, лежало у него на лбу, а тряпицей, смоченной в уксусе, я, присев на кровать, протирала руки-ноги и широкую грудную клетку, стараясь не задеть раны. Потому – внимательно разглядывала его тело, невольно отмечая разворот могучих плеч, крепкие руки и роскошную мускулатуру, заработанную судя по шрамам, в жестоких битвах. За таким точно, как за каменной стеной. Если бы не его несносный характер. Следовало признать, что даже князь выглядел щуплым рядом с Беригором. Настоящий медведь.

И вдруг он неожиданно открыл глаза и схватил меня за руку.

- Ты…

- Я.

- Неужто сама пришла? – растерянно пробормотал он, и я поняла, по лихорадочному блеску голубых глаз, что бредит. Удивительно, но в глазах не было привычного раздражения и злости. Что ж, хоть какая-то польза от температуры. А тоска от чего-то была... Глухая, звериная.

- Болеешь ты, воевода. Вот я и пришла.

- По имени. Назови меня! – он неожиданно прижал мою ладонь к своей щеке и с мольбой посмотрел. - Хоть раз…

- Беригор, - мягко позвала я, удивляясь, как же сильно его накрыло, что даже про ненависть ко мне забыл. И глупости какие-то просит. Хотя, чего скрывать, ёкнуло внутри от обожания в его глазах. Пусть и горячечного.

Он счастливо улыбнулся и вдохнул полной грудью.

- Теперь и помереть не страшно. А то гонишь меня, как пса подзаборного.

- Да где же гоню? Вот, рядом я. Лечу тебя.

- Так то - сон, я знаю. Каждую ночь снишься… Душу мне всю вытрясла! – с горечью воскликнул он

- Прости, не буду больше сниться.

- Нет! – он широко раскрыл глаза и с силой прижал мою ладонь к своей щеке, - я хоть так видеть тебя могу. Одну, без ухажеров твоих. Вьются вокруг тебя Драгомир да князь. Зачем они тебе? – рыкнул он.

- Тихо, Беригор, тихо, - я погладила его второй рукой по бородатой щеке, успокаивая буйного пациента. На удивление, короткая борода было мягкой, захотелось взъерошить ее пальцами.

- Скажи, что не нужны они, - лихорадочно попросил он.

- Не нужны, - согласилась я.

- Пусть и я тебе не нужен. Но и они не нужны. Ведь так? Или ты княгиней хочешь стать, в шелках и золоте ходить? – нахмурился воевода.

- Не хочу. Успокойся, Беригорушка. Ты поспи пока, а мы потом поговорим, да?

- Так бы век слушал, как ты меня называешь, - он улыбнулся и послушно закрыл глаза, - а ежели о поцелуе попрошу – совсем исчезнешь?

- Если пообещаешь поспать – поцелую, - зачем-то ляпнула я.

- Правда поцелуешь? – он вновь открыл глаза и с затаенной надеждой посмотрел своими пронзительными, пробирающими до глубины души, голубыми глазами. Как я не замечала раньше, что они - яркие? На посеревшем лице выделялись словно два топаза, пробирая до неловких мурашек. Как оказывается приятно, когда мужчина на тебя ТАК смотрит. Особенно - суровый и мрачный. Закралась шальная мысль: а любил ли он хоть когда-нибудь?

- Глаза закрой.

- Даже во сне командуешь, - вздохнул он и послушно смежил веки.

А я наклонилась и прижалась к его сухим губам. Осторожно провела по ним языком, чтобы хоть немного увлажнить, вызвав глухой стон Беригора. В эту же секунду его лапища оказалась у меня на спине, практически распластав на нем, после чего он впился в меня губами так, будто его мучила невыносимая жажда. Воевода словно отпустил вожжи своей железной воли, целовал жадно, собственнически, отчаянно. Но настолько фантастически, что у меня закружилась голова. Я поймала себя на том, что сама прижимаюсь к нему, стараясь продлить этот поцелуй как можно дольше. Так властно, жадно, до мурашек, меня еще никто не целовал. Хотелось чувствовать эти могучие руки на своем теле, чтобы эти губы спустились по шее, потом еще ниже… Далеко не сразу я отстранилась, с трудом переводя дыхание. Не похож был этот поцелуй на помощь болезному. Он был… да не на что он не был похож!

Я растеряно смотрела на Беригора, внезапно замечая притягательную мужественность его лица: прямой нос, широкие дуги густых темных бровей, четко очерченные губы и твердый, жесткий подбородок, скрытый короткой бородой. Это что сейчас было-то? Кто кому акт гуманизма оказывал?

- Ох, как сладко целуешь, - пробормотал воевода, проваливаясь в дрему, - вся сладкая… вся…

Чтобы прийти в себя, отошла в угол шатра и умылась холодной водой из бадьи. Хотя велико было желание засунуть туда голову целиком. Горячка у Беригора, а земля из-под ног от обычного поцелуя у меня ушла. Где мозги?? Где мои мозги, здравый смысл, ехидство мое наконец? Сидят в уголочке и недоуменно озираются. Им тоже непонятно – какого это было? Мне все-таки не шестнадцать. Да и Беригор был последним, кого я целовать хотела. Но губы горели, предательски напоминая, что мне это не привиделось. И если бы он не был ранен и в бреду, неизвестно куда бы все зашло. Жаркое желание бежало по венам, требуя большего. Я хотела его, именно его. Но как же так? Почему из всех мужчин именно он заставил голову кружиться, а грудь ныть, требуя ласки его губ? Так быть не должно, это неправильно. Черт, ну почему именно он, а? Я бессильно застонала.

Ладно, самокопанием займусь потом. Сейчас главное – болезного выходить. Когда вернулась и положила ладонь ему на лоб, он уже был не горячий, температура спала. Я промаялась еще немного, потом усталость начала брать свое. Стянула резинку с волос, устало помотала головой, кое-как их расправляя. За расческой в рюкзак лень было нырять, оставила их свободно лежать по плечам. Чтобы не уснуть, присела на покрытый шкурами пол у низкой походной кровати. Положив голову на свою согнутую в локте руку, разглядывала лежащую рядом перевитую мускулами лапищу Беригора. Даже князю до него далеко, подумала я и предательски закрыла глаза, уверенная, что просто медленно моргаю.

Глава 17. (Беригор)

Медленно выплываю из тумана, белесого как молоко и