Четверо за спиной - Анна Михайлова

Выпроводив восторженно гудящих наблюдателей, я, с помощью Хелига, начинаю ставить уколы, потом капельницы. Дозировку лекарств делаю поменьше, кто его знает как организм отреагирует. Это в нашем мире мы с детства к фармацевтике привыкшие. Температуру удалось сбить, промываем и обрабатываем раны, некоторые пришлось зашивать и перебинтовывать. Слуга беспрекословно выполняет все мои указания, хотя то, что некоторые уколы я делаю в мягкое место воеводы и вызвало у него поначалу оторопь. Но после столь чудесного спасения хозяина – он готов есть у меня с рук.

Когда мы закончили с оказанием первой помощи, Хелиг самолично принес мне воды умыться и вымыть руки, ибо потекшая косметика и разводы крови, наверняка сделали из меня чучело. Пока я умывалась, он взял нож и направился к хозяину.

- Эй, ты чего? – я отбрасываю полотенце и бросаюсь на перехват. Неужели зарежет? После того, как мы столько всего сделали для спасения? – Отойди от него, порву!

Несмотря на возраст, старик оказался довольно прытким. В несколько прыжков оказался у изголовья Беригора, одной рукой намотал на кулак его гриву, и мгновенно полоснул ножом. Максимально близко к корням. Оказываюсь рядом через секунду и инстинктивно выбиваю нож из ладони. Он не сопротивляется. Наоборот, опускается на колени, виновато понурив голову. Левая рука все также продолжает сжимать срезанные пряди.

- Прости, госпожа. Так нужно было. Чтобы хворь ушла с волосами. Можешь теперь меня убить, если хочешь.

- А сразу сказать нельзя было?!

- Я боялся ты не позволишь. А для хозяина это спасением будет.

- Спасение для хозяина - лекарства, что я вливаю.

- Как скажешь, госпожа. Но у нашего народа так принято хворь лечить.

- Внезапный, ты, Хелиг, как… Вот скажи: как тебя после такого с ним наедине оставить? Может еще чего выкинешь по доброте душевной.

- Ничего более, госпожа. Я умру за господина своего.

- Сегодня никто не умрет. Ступай.

- Но…

- Иди. Я тут останусь. Добрыня, - вызываю своего верного помощника, - проводи его и принеси поесть. И свечей побольше. Здесь на ночь останусь, присмотрю за раненным. Остальные как, кстати?

- Хорошо. Помылись, поели. Перевязали кого надо. Переломанные, но таких тяжелых как воевода, нет.

Добрыня споро принес чашку с горячей едой и ломоть хлеба. Хоть и отпустила, но попросился остаться со мной. Помог скоротать время, рассказывая про свое детство и проделки с братом. Хороший все-таки парень, открытый, светлый. С ним даже молчать приятно. Но при этом надежный. Его очередное предложение меня защитить ценой собственной жизни, заставляет присмотреться повнимательнее. За личиной весельчака и балагура вырисовывается мощный, сильный характер.

Пока я лечила воеводу, Хелиг подобрал скинутые мной вещи и аккуратно сложил, поместив сверкающие яркими гранями наручи сверху. Мой помощник в шатер не был допущен, но, разумеется, успел все разузнать. Кивнул на украшение.

- Командир, ишь какие богатые наручи тебе валорский княжий сын подарил.

- Ага. Как думаешь, это же ничего не значит, просто подарок?

- Наверное, а что?

- А кто их знает с их валорскими обычаями. Вдруг это обещание жениться? – ухмыляюсь я.

- Еще чего! - мальчишка вскочил, гневно сверкая глазами, - не получит тебя, пусть и не мечтает даже! Я ему сам башку снесу за такое!

- Пф-ф, сядь, не шуми, - засмеялась я, - даже если захочет – быстро пожалеет.

- Не захочет! Я не позволю! – не унимался парень.

- Бушевать прекрати, защитник. Раненный спит. А замуж я ни за него, ни за кого другого не пойду.

- А почему? – он присаживается рядом и растерянно, как брошенный щенок, смотрит мне в глаза.

- Не нужно мне это. Здесь – так точно, я же уеду рано или поздно. А дома…

- Дома ждет кто?

- Нет, скорее наоборот, - я задумываюсь и понимаю, что дома нет ничего и никого. Неожиданно пришедшая в голову мысль неприятно поразила. А ведь действительно – возвращаться не к кому. Работа, квартира – это все декорации, антураж, который не дает ни душевного тепла, ни смысла в жизни. Даже удовлетворенные амбиции, увы, не греют. Они разлетаются хлопьями золы, не оставляя после себя ничего. Пепелище. А как же я? Получается тоже не нужна никому?

- Тогда… может и не надо возвращаться, командир? – осторожно прерывает мои размышления Добрыня.

- Там – дом мой, - упрямо гну свою линию, - а здесь я – кто? Приживалка в княжьих хоромах.

- Ты… да ты что? Ты же – сразу после князя с его матушкой идешь. И в княжьем доме и вообще! Тебя знаешь, как все уважают? И прислуга, и вон даже княгиня – самолично с дочерьми пояса нам расшивала, потому как тебе это нужно было для присяги. А в городе про тебя только и говорят, как про диво дивное. Что помогаешь и люд простой в обиду не даешь.

- Уважение – это хорошо. Но у меня ни угла своего, ни копья за душой.

- Так для этого тебе муж и нужен. Чтобы обеспечил всем, заботился… - паренек как-то сникает, уходя в свои мысли. Наверняка, мать уже подбивает жениться. Здесь в брак вступают рано, да вот только за душой у мальчишки, как и у меня, ничего нет, кроме родительской избы да жалования гридня. С другой стороны —наживное это, он умница большой – ради семьи расстарается, всего добьется. А я – помогу.

- Добрыня, ты иди уже. Я пока покемарю пару часов, ночью у воеводы точно свистопляска начнется. Глаз да глаз будет нужен.

- Может остаться? Помощь какая нужна будет? – вижу, что парень хочет помочь и отчаянно ищет предлог остаться.

- Ступай. Справлюсь. Скажи лучше - гонца к князю отправили уже? Волнуется, наверное.

- А как же. Горыныч сразу отослал, как вернулись мы. Такие новости хорошие. То-то князь обрадуется за воеводу своего и за воинов!

- Хорошо. И Добрыня, удвой охрану из наших. На дальних подступах – рассади разведчиков с луками по деревьям. Сам Джанибек не нападет, но из его окружения - могут. Не зря говорят, что мстительные. Вдруг кто из приближенных разозлился или обиду затаил.

Мальчишку я все же выпроводила, как он ни напрашивался в помощники. Разрешила только свечи зажечь, никак к их огниву не приспособлюсь. Однако демонстрировать перед ним то, что я колю иглой в разные части Беригора, как-то не хотелось. Нечего парню нервную систему расшатывать.