Сердце самой темной чащи - Оксана Олеговна Заугольная

А любовь… Никогда Василиса не чувствовала такого жара, как при взгляде на Кощея, никогда Василиса не горела так. Да неужто ее огня не хватит на них двоих, если уж все чувства Кощей отдал Тени?..

– Кррук… – раздалось негромкое в изголовье, и Василиса поспешно притворилась спящей. Сейчас отваги высказать все Тени у нее не хватало, как и сил.

– Ворон прав: мы разбудим Василису. – Василиса почувствовала, как оба Кощея подошли ближе, но говорил тот, что был настоящим. Ее Кощеем. – Мне кажется, она могла бы меня простить.

– За всех, кого ты убил? – Тень тоже заговорил тише и сверлил взглядом Василису, точно не верил, что она спит. – Она же человек. Она не простит.

– За все те разы, что я умер, – жестко ответил Кощей. – Ты тогда был мною и помнишь, что это было одинаково больно.

– Она может оказаться твоей смертью, – заметил Тень, наконец отходя от ложа, на котором ни жива ни мертва лежала Василиса.

– Может, – не стал спорить Кощей. – Но я готов рискнуть. Лучше уж снова смерть, чем такая жизнь.

Они вышли. Но Василиса осмелилась открыть глаза, лишь когда шаги обоих окончательно стихли. Она осторожно села в подушках. Все болело, словно ее провернули через жернов.

– Кррук, – негромко каркнул ворон, слетая с изголовья на одеяло в ее ногах.

– Я не сержусь, – вымученно улыбнулась Василиса. – Я поняла, что ты хотел помочь, но больше не бросай меня где попало, дружок.

– Кррук. – Ворон развернул крылья и взмахнул ими, потом скосил глаз, повернувшись левой стороной головы к Василисе, и она на мгновение четко увидела кости его черепа и пустую глазницу.

– Ты мертвый! – сообразила Василиса. – Вот почему я тебя теперь понимаю!

– Кррук-р! – согласился ворон.

– Да, я бы хотела понять, о чем говорит Кощей, – вздохнула Василиса. – Да только как мне увидеть то, что было столько веков назад?

Ворон клюнул ее в руку и негромко каркнул.

– Я останусь тут, но часть меня может оказаться там? – повторила за ним Василиса. – Что же, дружок, я согласна. Веди меня, ворон.

И тотчас Василиса рухнула на перину бледная как смерть, а крошечная искорка, сверкнувшая на капле выступившей из ладони крови, поднялась в воздух и исчезла. Следом, развернув огромные крылья и на мгновение накрыв выглядевшее бездыханным тело, исчез и ворон.

Василиса и глазом моргнуть не успела или испугаться, как почувствовала, что парит в воздухе и не падает. Она с трудом сумела одним глазом глянуть себе за плечо.

– Ворон! – воскликнула она. – Я ворон! Крррук, крррук!

Лететь на собственных крыльях было изумительно, словно дышать после того, как тонул и сумел вынырнуть на поверхность. Легкие жгло, глаза заново привыкали видеть, но как же хорошо ей было! Не передать словами!

– Вороны слетаются на твою скорую смерть! – зычный голос донесся с земли, и Василиса вспомнила, зачем она здесь.

Картина на поле, над которым она парила, напугала ее. Множество павших воинов. Неужели их всех убил навий царь? Василиса разглядела полдюжины живых богатырей на богатырских огромных конях и Кощея, стоящего перед ними.

– Это мы еще посмотрим, – ответил Кощей и слизнул с губы кровь. Глаза его были одинаково голубые, а короны не было. Но в остальном это был точно такой Кощей, каким его запомнила Василиса и каким полюбила. – Убить богатырского коня не значит убить и самого богатыря!

– Да какой ты богатырь? – снова громыхнул самый видный из воинов. – Ты убил ударом в спину красивейшую из женщин и смеешь еще называть себя так?! Проклятый колдун!

– Шамаханская царица и тебе успела глаза застить? – ухмыльнулся Кощей и поморщился, когда из разбитой губы снова струйкой потекла кровь. – Все эти убитые вокруг – брат шел на брата, отец на сына ради одной улыбки этой твари – ни о чем не говорят? Это же даже не человек, она просто прикидывается словно одной с нами крови! Я отрубил ей голову, и там не хлынула красная кровь, нет! Хочешь знать, что там было, богатырь?

– Довольно! – выкрикнул другой богатырь. – Сейчас мы поглядим, какая кровь у тебя!

Кощей поднял меч, готовый к продолжению битвы. Этого Василиса уже стерпеть не могла. Они же убьют его, убьют ни за что!

В ее времени тоже были Шамаханские царицы, но их давно никто не видел вблизи, и всем было известно, что бороться с ними должны богатырки или даже простые бабы с коромыслами. Существо, время от времени созревающее в глубине чащи и путешествующее в собственных лепестках, принимающих вид шатра, очаровывало хоть царей, хоть стариков и совсем юных мальчишек. Василиса не знала, что в них такого страшного, разве нравится всем – не мечта любой девицы? Но теперь, кружа над полем битвы, Василиса знала ответ.

И она бросилась вниз, раскидывая обширные крылья и закрывая собой Кощея.

Небо потемнело, снова начали собираться тучи. Богатыри прикрыли лица от бури, их кони заволновались и негромко ржали, желая убраться с поля подальше.

А Василиса махнула крыльями раз – высоко в небе загрохотал гром, махнула второй – сверкнула молния. Полился косой злой дождь.

Василиса смотрела, как из последних сил поднялся Кощей, как взял у павшего воина копье… Она прикрыла свои птичьи глаза, когда Кощей ударил копьем. Она отвернулась, когда он размахнулся мечом, снося голову. Она взмыла чуть выше, когда Кощей использовал колдовство, вбивая спешившихся противников в землю, и спустилась, лишь когда все закончилось.

Кощей все так же тяжело опирался на меч, но теперь стоял один живой на поле боя. Василиса хотела заплакать, но сумела только заклекотать на птичьем. Это вернуло ее в реальность. Чего она ждала? Кощей неслучайно стал навьим царем: он убивал и не скрывал этого. Что до богатырей… Глаза их не зря сияли странным светом: похоже, и их зацепило колдовским очарованием Шамаханской царицы. То, что раньше Василиса не видела этого, ничего не поменяло для нее.

– Спасибо, ворон, но теперь некому защищать эти земли от набегов, неужто мне придется? – выдохнул Кощей, вытирая металлической перчаткой кровь с лица. Василиса только сейчас поняла, что разница не в одних глазах: у этого Кощея нет еще паутины шрамов на лице. Да он, похоже, еще очень юн! – Да и коня у меня больше нет.

Кощей опустился на одно колено рядом с разрубленным на куски конем и коснулся ладонью залитой кровью гривы. Василиса вспомнила, как легко бросил царевич свою кобылицу на их дворе, и нежность затопила ее маленькое воронье тело.

Она села на голову коня.

– Прости, ворон, – твердо произнес