Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

Томмазо вскинул брови. К отказам никто из Скальфаро точно не привык, и я смогла его удивить. Однако я сейчас была не в том состоянии, чтобы подбирать слова.

— Ого, а ты с перчинкой, цыпочка! Так выпьешь с нами? Что-то у меня жажда проснулась… к офис-ассистентам!

Бокал в руке Ангела лопнул, звякнуло о пол стекло, и я подскочила. Повернула голову и напоролась на взгляд синих глаз, от которых острым лезвием полоснуло сердце.

Но тут же отвернулась.

— Чёрт, хрупкие! — услышала ледяное. — Анна, вы не могли бы вызвать клининговую службу? Сейчас!

— О, Винченцо, дорогой, ты не поранился? — вскрикнула Карла, вклиниваясь между Ангелом и столом.

— Нет!

— Тогда это на счастье!.. Томмазо, признай, — обиженно обратилась к брату, — ты погорячился насчет кудрей Анны, и не разговаривай с ней, будто она официантка в твоем клубе. Ты её смущаешь!

— Я? — удивился тот. — А мне показалось, что ее смутил твой парень. — Он недовольно хмыкнул. — Правда после того, как смутил пару твоих подруг и даже этого не заметил.

Карла повернулась и закатила глаза. Махнула раздраженно рукой.

— О, пожалуйста, не начинай! На Винченцо все девушки так реагируют, мог бы и сообразить! Мне просто следует к этому привыкнуть. — Она посмотрела на Ангела и влюбленно ему улыбнулась: — Правда, дорогой?

Однако сухости в голосе последнего прибавилось, и воздух в кабинете мгновенно стал прохладнее.

— Не думаю, что ты к этому привыкнешь, — холодно ответил Ангел и посмотрел на мужчину:

— Какие-то проблемы, Томмазо? У тебя ко мне есть вопросы?

Карла растерянно моргнула, а старший из братьев Скальфаро куснул толстые губы и сощурился, вдруг напомнив мне Лоренцо и заставив внутренне содрогнуться.

— Пока нет. Щупаю, что ты за птица и чего от тебя ждать.

— И как, нащупал? Может, подпустить тебя ближе — пощупать перья? Но учти, ощущения тебе не понравятся. Я неуютный для недругов.

Длинная секунда прошла в натянутом молчании, когда Томмазо все же ответил.

— Похоже, сестрёнка, твой Винченцо не слизняк Рауль, и мне это нравится. Скажи откровенно, — обратился к Ангелу. — Хочешь Карлу?

Под подошвой туфли последнего хрустнул осколок, и я застыла натянутой струной при звуках знакомого голоса:

— Определенно я хочу женщину, которая находится в этой комнате. Даже не сомневайся, Скальфаро!..

Карла кокетливо и не очень уверенно рассмеялась:

— Винченцо, не слушай моих братьев! Они тебя намеренно провоцируют. В этой комнате сейчас четыре девушки, и я уверена, что все они хотят тебя! Ну, возможно, за исключением Анны. — Она со значением на меня покосилась. — Она у нас предпочитает женщин, поэтому даже не думайте к ней подбивать клинья!

— … Только одну. На остальных мне плевать.

Точка в признании прозвучала непозволительно грубо по отношению к присутствующим девушкам, но Карла счастливо зарделась, а я развернулась и стремительно направилась к двери.

— Анна?

— Прости, Карла. Не могу остаться дольше! Мне нужно забрать ребенка из школы. Я.… я вызову клининг! Прощай!

— Чёрт! Она что, и правда лесбиянка? — разочарованно протянул за моей спиной кто-то из братьев Скальфаро, но я уже закрыла дверь кабинета и бросилась к своему рабочему месту.

Выключив компьютер, стала собирать сумку, и на остатках самообладания позвонила в офис управления бизнес-центром и вызвала менеджера по клинингу. После чего сняла с напольной вешалки плащ, схватила шарф и поспешила к выходу. Не стала ждать лифт в полупустом холле, а кинулась к лестнице и поторопилась по ступенькам вниз…

Скорее бы уйти отсюда! Сбежать снова как можно дальше, и всё забыть.

Не помнить ни себя, ни встречу с Ангелом.

Ненавижу грозу! Ненавижу то, что чувствую!

Зачем я его только встретила!

И почему мне так больно, что нечем дышать?!

Он нагнал меня на нижних этажах здания, сгреб в охапку, и затянул в чужой офис. В незнакомую комнату, размером с гардеробную, прижал к себе спиной и захлопнул дверь.

— Отпусти! Немедленно отпусти меня! — не прошу, требую, но слышу в ответ:

— Нет!

— Почему ты меня преследуешь? Я не хочу тебя видеть!

— Я не знал, что ты работаешь у Скальфаро, иначе бы никогда сюда не пришел.

— Какая разница? Мы никто друг для друга. Просто дай мне уйти и убирайся в свою красивую жизнь с Карлой!

— Нет у меня с ней никакой жизни, Ева!

— Ты лжешь, и я не знаю, почему. Я не знаю, кто ты, но мне нет дела до вас обоих. Отпусти!

— Нет.

— Забудь меня!

— Не могу.

— Я тебя ненавижу! Ты настоящий Азраил!

Я не сдержавшись, всхлипнула, и Ангел прижал меня к себе ещё теснее. Ответил глухо и жестко в висок, не играя со мной:

— Знаю. Но я не врал, когда сказал тебе, что мне плевать на всех. Трахать Карлу было всё равно, что резиновую куклу. А после тебя и вовсе не смог.

— Молчи! — я дергаю подбородком, не в силах сдержать слезы, и закрываю глаза. — Я не хочу этого слышать! Не хочу знать! Не заставляй меня думать о вас! Я хочу уйти и всё забыть!

Вырваться из рук Ангела невозможно, а он и не позволяет. Прижавшись губами к щеке, вдруг просит:

— Да, Соле, забудь, что видела. Эта сторона моей жизни не для тебя, но я не откажусь от неё, пока не закончу то, что должен.

Это признание меня изумляет, и я замираю. Лед в голосе Ангела будто растаял.

— А что для меня?

Я открываю глаза и понимаю, что мы оба отражаемся в настенном зеркале — напротив того места, где стоим. Я в сильных объятиях Ангела, он склонился ко мне, и его рука лежит низко на моем животе в попытке удержать.

Сумка и плащ упали у двери, шарф потерялся, а моё неброское платье высоко задралось, оголив с одной стороны резинку чулка и белое, словно фарфоровое бедро.

Ангел тоже видит наше отражение и вдруг с силой закрывает глаза и запрокидывает голову. Но уже через секунду вжимает меня в себя, опускает руку между моих ног и буквально шипит сквозь зубы у щеки:

— Проклятье, Ева.…

Он расстегивает сзади молнию на моем платье, стягивает его с плеча и впивается ртом в мою голую кожу. Пробирается рукой под чёрные растрепанные кудри, снимает съехавший набок парик и забирается пальцами в волосы. Жадно целуя мое плечо и шею, распускает их…. а я не могу ничего сделать. Даже закричать. Я в этом мире давно за гранью закона.

— Чёрт, хочу тебя голой!

Он сдернул с меня рукав платья и теперь находит ладонью мою грудь, задрав бюстгальтер. И тут же вопреки всему разумному волна