Поздравляю, Сеул! - Катерина Райдер

Страх терзал изнутри, доводя до панического тремора тела. И дело было даже не в том, что я боялся реакции Даши на мое признание. Я переживал о словах шаманки. Вдруг они и вправду окажутся пророческими?

«Не упускать из виду» – казалось, что может быть проще?!

Однако судьба сплела тугой узел там, где я менее всего ожидал, вновь заставив плясать под свою дудку. А я так устал… Измотан тем, что от меня вновь ничего не зависит и единственное, что остается, – это сидеть здесь и ждать… Такова цена достигнутой мечты и столь желанной когда-то славы?

Из холла донесся электронный писк, возвещавший о прибытии на этаж лифта. Я невольно вздрогнул, подобрал под себя вытянутые ноги и уже собрался встать, как вдруг заметил вдалеке огненно-рыжую голову – это была Катерина. Она медленно шла по коридору, держа в руках два бумажных стакана с эмблемой гостиничного кафетерия.

Остановившись напротив, девушка окинула меня сочувствующим взглядом и, тяжело вздохнув, протянула напиток.

– Подумала, тебе не помешает, – произнесла она на корейском.

– Благодарю, – ответил на русском я. – Мы можем общаться на твоем языке, я хорошо его знаю.

– Слышу, – легонько улыбнулась Катя, указывая пальцем на пол. – Могу присесть?

Я утвердительно кивнул.

Девушка расположилась в полуметре от меня, сунула руку в карман, доставая из него праздничное печенье в форме человечка.

– Хочешь? – не глядя в мою сторону, предложила она.

Впервые за этот бесконечный день моих губ коснулась искренняя улыбка. На упаковке с лакомством красовалась надпись Merry Christmas.

– И тебя с Рождеством. Но от сладостей я, пожалуй, воздержусь. Чонхо́ и так закормил меня жареной курочкой. Боюсь, по возвращении в Сеул диетологи агентства запрут нас обоих в оранжерее, где растет только салат. Меня – скидывать вес, а его в наказание за то, что не уследил.

Катя негромко рассмеялась, но вскоре задала вопрос серьезным и даже немного печальным тоном:

– Трудно быть айдолом[46], да?

– Ну, я бы не называл себя айдолом, я актер. Хотя ты права, степень нашей свободы примерно одинаковая. Так что да, быть публичной личностью здесь не просто.

– Где ты выучил русский язык? Говоришь почти без акцента.

– В России, – улыбнулся я.

Катерина повернула голову, заинтригованно меня разглядывая. Томить ее в неведении я не стал.

– После выпуска из старшей школы отец настоял, чтобы я поступил в университет за границей. Разумеется, он предполагал, что это будет Кембридж или Гарвард, но я выбрал Институт дружбы народов в Москве.

– Серьезно?.. – скептически усмехнулась Катя. – Вот это косяк…

– Уже тогда я мечтал связать свою жизнь с актерством. Отец, конечно, был категорически против. У нас тут все очень непросто с преемственностью, тем более среди Чеболей.

– Ты Чеболь? – потрясенно всхлипнула русская, шлепнув себя по губам ладонью.

У Катерины и без того были большие глаза, но сейчас эти два голубых блюдца стали просто огромными. Я вновь усмехнулся. Разумеется, по-доброму.

– Был когда-то. Но после того, как отправился на кастинг в агентство, вместо того чтобы посетить официальную церемонию вступления в должность в компании отца, меня выгнали из дома.

– Дела… но ведь ты все равно остался Чеболем по праву рождения…

– Угу, – кивнул я, – вот только для меня это не имеет никакого значения. И не будет иметь, пока абоджи не признает свою ошибку и не извинится.

– Тоже мне, гордый какой, – ухмыльнулась Катерина, хрустя своим рождественским печеньем. – Ну ладно, а почему РУДН?

– Откровенно говоря, место учебы не имело для меня принципиального значения. В институт, куда я действительно хотел поступить, меня бы не пустила семья. Однако я смог посещать курсы актерского мастерства при нем. Втайне от родителей, конечно.

– Мы говорим про МХАТ? – догадалась Катя.

Я кивнул.

– А в РУДН на кого учился?

– На факультете политологии. – И вдруг та самая правда, которой я так боялся, полилась из меня рекой… – В институте я и увидел впервые Дашу…

– Погоди! Так вы знакомы?! – встрепенулась Катерина, разворачиваясь ко мне всем телом.

– Нет, – с горечью произнес я. – Дарья Александровна Юшкова меня не знала. Она училась на филологическом отделении, была его звездой. В том смысле, что ей как никому другому давалось «слово». Но Даша мне всегда очень нравилась – нет, я был в нее влюблен… Однако никак не мог признаться. А когда почти решился, произошло нечто ужасное…

– Что? – завороженно прошептала Катя, точно кукла хлопая своими медными ресницами.

– Не думаю, что имею право тебе рассказывать. Это не только моя история…

– Тэя́н, пожалуйста… – взмолилась собеседница. – Не по-людски это – обрывать рассказ на самом интересном…

– Ладно. Скажу, но только о себе и о том, что в ходе произошедшего пострадали люди. Хотя, пожалуй, этих ублюдков вряд ли можно назвать людьми в полном смысле этого слова. Богатенькие наследники влиятельных русских бизнесменов, для которых не существует ответ «нет». О моем участии в драке стало известно отцу. Меня посадили на самолет до Кореи спустя два часа после инцидента, а адвокаты абоджи по-тихому замяли дело, заплатив кому следует. С тех пор я ничего не слышал о Даше и не предпринимал попыток узнать, как сложилась ее жизнь. С одной стороны, ужасно боялся правды. С другой – испытывал жгучий стыд перед ней. Мне не стоило уезжать! Я должен был остаться в России, довести дело до конца и, если потребовалось бы, принять ответственность за содеянное. Это было бы честно по отношению к ней, да и к самому себе тоже. – Я на мгновение умолк, обдумывая сказанное, и, решив, что и так достаточно поведал, с тяжелым вздохом заключил: – К счастью, несмотря на мою трусость, Даша смогла пережить эту трагедию и стала той, кем всегда мечтала быть.

Внезапно у Кати зазвонил телефон, спасая меня от дальнейших расспросов. Девушка поспешно достала гаджет из кармана, но, глянув мельком на экран, взметнула испуганный взгляд на меня.

– Это Даша… – встревоженно прошептала она, – Тэя́н, она звонит по видео!

Я не мешкая схватил Катерину за руку, не давая ответить на вызов.

– Не говори, что ты со мной, веди себя как ни в чем не бывало, окей?

Катя неуверенно кивнула, поднялась с пола и отошла в сторону, чтобы я ненароком не попал в кадр. Однако детали разговора мне были хорошо слышны, и как только он завершился, я вскочил на ноги, направляясь к лифтам.

– Эй, ты куда? – окликнула Катерина.

– За пальто. Собирайся и жди меня внизу, – отозвался я не терпящим возражений тоном.

– Хочешь поехать к Кымджонсан?

Я