В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

с Хлоей, да, в случае чего она первым делом позвонит им. Под вечер они с племянницей садятся перед телевизором с блинами на тарелках и включают длинный мультик. Но уже при начальных титрах до Хлои доходит, что раз она остается у тети, значит, не едет к бабушке и дедушке.

– Zia, если я всю неделю у тебя, то когда увижу маму?

Агата не спешит отвечать. Она любит свою племянницу больше всего на свете и понимает, что было бы несправедливо превращать ее в жертву семейных разборок. Из-за всей этой истории с опекой и с родительскими правами она попала бы в эпицентр циклона, для десятилетней девочки это было бы слишком.

– Если хочешь, – уступает она, – я позвоню завтра nonno и nonna, и мы это обсудим, хорошо?

Девочка соглашается и забывает из-за мультика обо все остальном.

Агата посыпает свой блин сахарной пудрой и, прежде чем его свернуть, выжимает сверху целый лимон.

Завтра она сделает все, что будет в ее силах.

На следующий день Агата звонит родителям, как обещала. Она диктует свои условия: она отдает им Хлою на несколько часов во второй половине дня, но только для прогулки в их присутствии. Хлоя ни в коем случае не должна оставаться наедине с Валерией. Такие предосторожности кажутся Розе Мурано излишними, но, устав от постоянного напряжения, она соглашается и обещает зайти за внучкой днем.

В час дня – они еще не кончили обедать – кто-то звонит снизу по домофону.

– Это мама? – спрашивает Хлоя.

Агата недовольна, она не ждала их так рано.

– Алло? – говорит она в трубку у входной двери.

– Это Александр Артман.

У Агаты лезут на лоб глаза. Что занесло сюда ее босса?

– Я спускаюсь, – отвечает она, не желая впускать его в квартиру в присутствии Хлои.

Он стоит за дверью одетый с иголочки, но с выражением крайнего огорчения на лице.

– Почему вы дома? – спрашивает он вместо приветствия.

Застигнутая врасплох, она хмурит брови.

– Отгул по личным обстоятельствам.

– Вы позволяете себе неделю отдыха в разгар рождественской горячки, не имея ни бюллетеня, ни уважительной причины? Хорошенький пример корпоративного духа и солидарности с коллегами! Может быть, вы трусите пересекаться со мной, это и есть ваши «личные обстоятельства»?

Мысленно Агата соглашается, что так оно и есть, она слишком много себе позволила, но от злости она теряет всякое благоразумие.

– Что, извините? Я не сосчитала для вашего удовольствия свои дни, часы и выходы, и вы явились ко мне с упреками? Что до моего страха с вами пересечься, то это попросту смешно! Сказано вам, между нами ничего не было и ничего подобного больше не повторится. Мне нет дела до ваших мерзких пари. Здесь существует полная ясность, так что мне нечего бояться встреч с вами, месье Артман!

– Опять вы за свое? – рычит он. – Не ставьте себя в смешное положение!

– Что я слышу? Вы приезжаете ко мне с глупыми речами о каком-то корпоративном духе и о моей робости перед вами, и я еще ставлю себя в смешное положение? Ну, нет, все куда проще, я и так чересчур отдаю себя работе, вот и решила сделать передышку, мне это необходимо, точка.

Он щурится. Вдруг он не найдет, что ответить? Но надеяться на это значит плохо его знать.

– Вот только «Феерии» продлятся до двадцать четвертого декабря, и вы обязались обеспечивать анимацию на своем этаже вплоть до этой даты, мадемуазель Мурано. Я собирался предложить вам повышение, поручить заниматься этим весь год, но теперь вынужден передумать, – сообщает он невыносимо равнодушным тоном.

Агата задиристо вскидывает голову, еще немного – и она попросту пошлет его куда подальше.

– Да, вы заводили об этом речь, но кто вам сказал, что мне это интересно, месье Артман? Мари Вердье помахала вам ручкой, и у вас нет средств на ее замену? Знаете что? Это не моя проблема, вы неверно оценили мои намерения.

Негодующий взгляд голубых глаз Александра превратил бы ее в ледышку, если бы она так не распалилась.

– Что ж, учтем, – холодно отвечает он. – Извольте все же объяснить причину вашего невыхода на работу.

– Школа Хлои закрывается на неделю раньше из-за случая менингита, – чеканит она ему в тон.

– Кто вам сказал, что это приемлемая причина? – передразнивает он ее. – Нянечка помахала вам ручкой, и у вас нет средств ее заменить? Знаете что? Это не моя проблема, вы переоценили мою гибкость как работодателя. Справедливость – мой девиз, но одновременно я не терплю, когда меня держат за идиота, поэтому я даю вам сутки, чтобы вы организовали для племянницы какой-то другой вариант. В восемь утра в пятницу я хочу видеть вас на рабочем месте, иначе вы с ним попрощаетесь.

Сказав это, это разворачивается и уходит, не прощаясь и не оглядываясь.

Агата стоит мертвенно бледная. Перейдя с личной темы на сугубо профессиональную, Александр Артман вернул своей позиции правомерность и силу.

Замерев перед своим домом, она мысленно подытоживает события нескольких последних дней. В пятницу сестра подводит их, не приехав на рождественскую елку, и Агата едва не оказывается в постели с патроном; в субботу происходит памятная перепалка с сестрой, мало того, она узнает, что коллеги по магазину гадают, когда же они с Александром Артманом наконец переспят; в тот же день племянница дуется на нее, как никогда еще не дулась; в понедельник приходит письмо от службы защиты прав детей с сообщением, что Валерия желает вернуть себе материнские права; во вторник закрывается школа Хлои и Агате срочно нужно решить, куда ее девать; и вот сегодня – ультиматум босса, грозящего ей увольнением.

До конца недели еще четыре дня. Четыре! Завтра у нее встреча с сотрудницей социальной службы. Каких еще гадостей ей ждать? Теперь Агата боится, что простая бюрократическая формальность грозит вылиться в крестные муки.

Мало сказать – боится, уже к ним готовится.

17

Алекс в отвратительном настроении.

Он не из тех, кто, чуть что, выплескивает свое раздражение. Наоборот, что бы ни случилось, он предпочитает сохранять самообладание. Неприятности побуждают его скрывать свои чувства, напряженно размышлять, замыкаться в себе. Но знающие его люди умеют правильно толковать этот угрюмый взгляд, насупленные брови, этот тон, сочетающий нетерпение и раздражение.

Агата Мурано вывела его вчера из себя. Кем она себя возомнила? Решила, что может вытворять все, что ей вздумается? Дезертировать без спросу? Что ни говори, преждевременные каникулы ее племянницы – подходящий повод, дерзкой оформительнице выпала прекрасная возможность избегать встреч с ним – не это ли