Истинная помощница для столичного мага - Анастасия Коскова

– Кхм, – вмешался папа, в этот обмен любезностями. – К слову о взаимности. Доченька, ты не против, если мы отойдем на пару минут? – и чтобы ни у кого не возникло вопросов, к какой дочери он обращается, на мое плечо опустилась тяжелая рука. – Мистер Найт, составите компанию?

– С удовольствием, – легко кивнул мой липовый жених, поднимаясь вслед за папой.

– Против! Возражаю! Очень возражаю! – попыталась встать и я, но была придавлена предусмотрительным папой – его руку попробуй только сдвинь…

Сестра спрятала улыбку за чашкой, мама наградила укоризненным взглядом, а Артемис единственный попытался успокоить. Странным, правда, способом.

– Чарли, не стоит волноваться. Твой папа вряд ли откроет мне совсем уж страшные тайны о тебе.

«Тайны» в голове сразу заспорили, кто из них самая страшная… Но, может, не стоит переживать? Не станет же папа рассказывать, как в пятилетнем возрасте я вдруг решила, что люблю его друга, всегда привозившего нам с сестрами самые красивые игрушки из гномьей столицы? Не станет делиться, как я со слезами на глазах уговаривала этого друга накануне свадьбы дождаться моего взросления и чуть было не уехала с ним в чемодане… Вспоминать о таких проделках было жутко стыдно, но куда хуже было то, что об этом может узнать Артемис. Я же со стыда сгорю!

Я перевела настороженный взгляд на папу, и тот хмыкнул в свои пышные усы.

– Не расскажу я твоих тайн, тыковка. Я приглашаю твоего друга на старый добрый отцовский допрос. Хочу понять, как он к тебе относится.

– Я тебе и так за него могу сказать! – запротестовала я. – Хорошо относится. Тут даже спрашивать не о чем.

– Смотри, как тебя защищает, – умиленно обратился папа к Артемису. – Цени!

– Ценю, – улыбнулся он и, склонив голову набок, задал совсем нечестный вопрос. – Доверяешь мне, Чарли?

А как ему после стольких ситуаций, когда он меня буквально спасал, не доверять?

Я понуро кивнула, и папа одобрительно хлопнул по моему плечу.

– Вот и молодец, тыковка. Можешь переживать за своего мужчину, но иные вопросы он должен решить сам. Идем, мистер Найт, в мастерскую. Там нас никто не подслушает. Специально заказывал артефакты от этих шкодниц.

Мы с сестрой обменялись быстрыми, почти машинальными взглядами. Папа не знал, что, стремясь подслушать их с мамой давний разговор (кажется, тогда они размышляли, не перебраться ли нам всем в столицу), мы уже давно обнаружили, как обойти его артефакты.

– Ну и давно? – хмуро уточнила мама, едва мужчины вышли, а мы остались на кухне втроем.

– Что именно? – настороженно уточнила я. – Давно ли мы… встречаемся?

Мама поджала губы, отвернувшись на секунду, но тут же произнесла другим тоном.

– Нет, это меня тоже интересует, но вопрос о другом. Давно вы научились артефакт против подслушивания обходить, и кто именно придумал, как это сделать? Ой, не переглядывайтесь! Из вас шпионки никакие! Отвечайте.

– Лет восемь назад, – виновато покосилась на меня Марика. – Чарли нашла уязвимость.

– Твои бы таланты, да в мирное русло, дочь – вздохнула мама, вставая. – Ну? Чего расселись? Раз знаем, как подслушать, думаете, сидеть будем здесь и ждать? Нет уж. Я тоже хочу знать, что этот… человек, – поморщилась она, выделив обозначение, – думает о моей доченьке.

– Мы тоже, вообще-то люди, – борясь с удивлением, напомнила я ей, поднимаясь следом. – Но ты и правда хочешь подслушивать папу?

– Естественно! – кивнула она. – И ты мне потом покажешь, как эту защиту обходить, а то Штрадрум завел привычку дела обсуждать за закрытой дверью, а мне интересно!.. А насчет «тоже люди», ты не понимаешь. Мы же с вами женщины. Это другое. Прекрасный пол, которому могут быть прощены некоторые недостатки. А мужчинам-людям нельзя давать спуску. Это я вам по опыту говорю.

Глава 49

Сдавать наработанные места для подслушки маме было странно, но назад уже не повернешь. Выглянув в окошко и убедившись, что папа и Артемиса уже добрались до места – о чем говорили их силуэты в загоревшемся окне мастерской, мы отправились на «дело».

Вслед за мной и Марикой мама выбежала через заднюю дверь дома и, как принято писать в шпионских романах, «по стеночке», повторяя наши с сестрой действия, переправилась к еще одной пристройке – кладовой.

– Только не зажигай огни! – успела я поймать взметнувшуюся мамину руку. – Заметят!

– Ой, прости. Это машинальный жест, – смутилась она. – Конечно, нам хватит уличного освещения…

Света с уличных фонарей, освещающих подземный город, и впрямь хватало, но привычки, заложенные жизнью с гномами, сложно было искоренить. А у них считалось очень престижным иметь не только уличное освещение, не всегда разбивающее тень от каменных домов, но и свои осветительные артефакты. Вот только гости редко бывали во внутреннем дворике, а продемонстрировать состоятельность хотелось. Потому принято было зажигать магический свет каждый раз, когда выходишь во двор. Хоть один из твоих выходов соседи по вспышке света да увидят и, если будет на то воля горных духов, позавидуют.

Не выдав нас папе, мама замерла возле кладовой, куда мы давно уже (по крайней мере, раньше) не заглядывали, а только заносили все новые и новые вещи. Там были и все наши детские игрушки, и теплые вещи с поверхности, которые мама покупала уже больше двадцати лет назад, но все равно держала «на всякий случай». Нам же нужен было один из объемных чемоданов, появившихся в нашей семье, когда мы поехали путешествовать по подгорным городам.

– Ты точно идешь? – переспросила я на всякий случай, подспудно ожидая маминого оскорбленного: «Ага! Думала, я действительно хотела подслушать чужой разговор? Ты меня, видимо, вообще не знаешь!».

Но мама все не говорила и не говорила этого, а с любопытством смотрела, как Марика осторожно выглядывает из-за угла, а потом медленно открывает дверь в кладовую и ныряет внутрь.

– Конечно, иду, Чарли. Мы же твою судьбу решаем. Думаешь, хоть какая-то информация будет здесь лишней?

И подтверждая свою мысль, она следующей выглянула из-за стены кладовой, убедилась, что останется незамеченной, а после нырнула в приоткрытую дверь, только и мелькнул заляпанный мукой передник, который мама позабыла снять.

Ох, что твориться-то?! Может, и я правда маму совсем не знаю?

«А притворялась такой правильно!», – так и крутилось в моей