Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

своей жизни, своих чувствах, вообще обо всём… Иногда с нами гулял Кирс с любопытством смотревший за тренировками Клара в телекинезе. Я принёс мальчику пару деревянных шариков из душистого сандала и Клар пытался их катать по гладким полированным камням ступеней и скамей, расположенных в парке.

Мальчик был очень талантлив как искусник. Ладно, я, двигавшийся в обучении в бытность мою в замке, на ощупь. Тем же Сиджи и Юту, чтобы хоть немного овладеть телекинезом пришлось упорно тренироваться в течение всей зимы. И только наше путешествие на самолёте подстегнуло их развитие. А Клар… Он схватывал всё с первого раза, казалось, он не учится, а просто вспоминает забытое…

Мощный поток Силы, проходивший через его источник в солнечном сплетении заливал энергетической синевой всё вокруг малолетнего омеги. К нему тянулись все — люди, животные, даже растения в его присутствии оживали так, что в клумбах перед особняком посольства Тилории началось буйное безостановочное цветение, изумлявшее садовника…

А теперь его нет…

Зачем он вышел из спальни?

Как? Почему так получилось, что он погиб?

В десять лет…

Зачем он приходил в этот мир? Родился, рос, радовал папу… любил братика… Как мог, вытягивал его из той бездны, в которой он оказался.

Великая Сила входила в этот мир через него и мир открывался нам по другому. И для Кларамонда он тоже показывался с другой сторòны. А ведь Клар тоже мечтал о чём-то…

Острый палец боли упирался мне в грудь напротив сердца. От спины под лопатку продёргивало так, что не вздохнуть. И кашель. Надсадный, клокочущий, разрывающий грудь и горло. Всегда оканчивающийся отторжением жёлто-зелёной слизи. А глаза… В зеркале я видел, что они приобрели ярко жёлтый цвет, да и… видел я теперь ими. По-настоящему. Демоническими глазами, которые показывали мне окружающее во многих спектрах сразу. Вне зависимости от времени суток.

А голова полностью освобождается от чувств и мыслей. И только ярость…

Ярость, холодная, разъедающая изнутри, ярость захватила меня. Первыми её почувствовали мои домашние — со мной просто стало невозможно находиться рядом. От меня бежали все. Видя это, я просто ушёл жить во второй, пока нежилой дом. Но и там надо было быть осторожным — в швейной мастерской постоянно кто-то был из детей, Ёрочка, которому я ещё не говорил о смерти брата, возился с подаренным рыцарем в слесарке.

И так невеликие запасы жира в моём теле испарились — я высох. Лицо осунулось, заострилось. Не сказать, что подурнело, но в нём появилась какая-то хищность, как у змеи, изготовившейся к броску, и я стал замечать, что люди, взглянув на меня, частенько отшатывались в испуге. И действует это на всех — и на искусников и нет.

Вивиан переселился в мою спальню — Веника пока было нельзя оставлять одного по ночам. Малыш перебирался в кровать к Вивиану, под бочок омеги и они спали с ним в обнимку.

На следующий день после смерти Клара, когда дети вернулись из Схолы — они ходили туда без меня, а я, появившись и перепугав десятника своим обликом, отбоярился перед Максимилианом тем, что у меня изменилась ситуация — погиб мой ученик и я не могу сейчас преподавать, в связи с этим, мои лекции у артефакторов и целителей были перенесены, я пригласил Ёрочку к себе в кабинет.

Мальчик вошёл, смущаясь, встал у косяка, глядя в пол. Моё изменившееся состояние било по нему не хуже крепкой дубины.

— Садитесь, господин Йорг, — сказал я, не поднимая головы от стола и максимально закрывшись в эмпатии.

Мальчик сел на краешек кресла, теребя пуговицу на жилете.

— Я хочу вам сказать, что… — Сила! Как ему сказать?!

— Вы… домой меня отправляете? — тихо проговорил он.

— Нет! Я не об этом… Ваш брат, Кларамонд, господин Йорг, умер… Вчера… На моих руках…

Йорг потрясённо молчал, глядя на меня и не осознавая сказанного.

Вдруг лицо его исказилось и он молча вскочил и выбежал из кабинета.

Ну, вот. Сказал. Доволен?

Руки мои сжались, оставив царапины на эбеновой столешнице.

Далеко, впрочем, он не убежал. Бросился в свою спальню. Наткнулся там на Вивиана, зашедшего за чем-то. Тот обхватил малолетнего альфу руками. Ёрочка рванулся, запнулся об угол кровати и повалился на неё. Здесь нервы его не выдержали и он разразился рыданиями, зарываясь в покрывало глубже и глубже.

— Это отец! Это он убил его! — рыдал Ёрочка, притискивая покрывало к лицу.

Немой омега присел рядом и только тихонько гладил мальчика по вздрагивающим плечам.

— Нет… — я тоже вошёл и, пристроившись около, гладил его по взъерошенным волосам, — его убили… Люди, прòникшие в ваш дом, убили его… И я их найду… — нечеловечески прошипел я.

Ярость опять всколыхнулась во мне так, что Ёрочка, затих и сжался от ужаса, а Вивиан отшатнулся от меня и чуть не упал с кровати.

Вечером, уже в темноте, когда все разошлись и я вышел в сад, присев в одно из плетёных кресел, Ёрочка подошёл ко мне:

— Ваша светлость…

— Да?..

— Кто… как он умер? — кулаки Ёрочки побелели, сжавшись.

— … Ночью в дом забрались воры, а Клар услышал. Вышел в гостиную, они побежали и походя ножом ткнули. Прямо в сердце…

А я…

Мои ночи и дни превратились в ад.

Видения Силы тревожили и сводили с ума, так, что невозможно было понять, где реальность, а где иллюзия…

И только краткие минуты на рассвете и в вечерних сумерках позволяли немного расслабиться — мне удавалось задремать, отпустить ту стальную пружину сжимавшую мой пожираемый демоническим полуоборотом организм…

… мелькнули черные перья, где-то у входа в зал…

… Вот оме Лисбет, закончив свою работу, стоит, улыбаясь на пристани, и староста и жители Вентцлау провожают его. Целителя ждёт лодка, долженствующая отвезти омегу и двоих его спутников — мальчиков-омег в Лирнесс. Лисбету крупно повезло — сразу двое детей проявили свои способности в целительстве, стихийно инициировавашись декаду-две назад. Мальчики-омеги были из разных деревень, хвостиками ходили за целителем, бравшем их на приём больных и начавшем их учить…

А реальность плывёт… плывёт волнами, открывая будущее, а может быть, и не будущее вовсе… просто видения… сны…

… вижу — испуган, вижу — растерян….

… Родители детей, бывшие на седьмом небе от счастья — омег по деревням много, а тут сын выйдет в люди! станет целителем! чего только не натащили Лисбету — и копчёное мясо, и свежайшее оливковое масло, и круги лучшего сыра, и фрукты, и пару бочонков вина которое делали для себя. От всего этого целитель отказаться