Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

обрезают и, хохотнув напоследок и покачав головами, уходят. Лисбет один. И сейчас к нему возвращается боль в отрубленных конечностях, так, что он, уткнувшись лицом в брус, прикусывает губу. До крови….

… Бреду снова и снова… Куда?.. Набережная на Шнорштрассе давно кончилась и придётся теперь подниматься вверх, к освещённым улицам. Тяжело вздохнув, сажусь прямо на камни, лицом к морю… Правее меня алтарь с его решётчатой узорной беседкой. Алтарный камень едва заметно светится в темноте. Хм… Вот не замечал я раньше такого… А, впрочем, не удивительно — теперь мои демонические глаза показывают мне много всякого…

… лживый угар — это же, в общем…

… Четверо пиратов, переругиваясь и толкаясь в темноте трюма, за руки и за ноги волокут мальчиков-омег. Из одежды на них остались только рваные рубашки, едва достающие до поясницы…

Снова отпирается клетка и обоих бросают на доски, рядом с Лисбетом. Лица детей разбиты в кровь, внутренние поверхности бёдер в засохшей крови, из заднего прохода сочится кровь пополам со спермой. Один из мальчиков, который чуть крупнее, дождавшись, когда пираты уйдут, поднимает голову, пытается осмотреться в кромешной темноте и снова обессиленно опускает её. Второй тоненько подвывает. Лисбет подбирается к ним ближе и накрывает ближайшего к себе своим телом. Через некоторое время обоих едва заметно окутывает зеленоватое свечение. Целитель, упираясь культями в доски, отваливается от изнасилованного пиратами ребёнка, кусает губы, долго лежит на спине, слушая ной второго мальчика, затем, собравшись с силами, ползёт к нему. Касается его. И омежка, почувствовав прикосновение, снова воет и пробует отбиваться руками. Первый мальчик, подлеченный Лисбетом, начинает уговаривать мечущегося в полубезумии второго мальчика, наконец, просто даёт ему пощёчину и Лисбет, тяжело выдохнув и снова засветившись зеленоватым светом, наползает на него…

… — Не бойтесь, нас найдут! Нас обязательно найдут… — шепчет Лисбет детям…

… Пойду… Пока идёшь — легче… Ночь…

… твой безотказный щит…

… Свет факела, топот по доскам тяжёлых башмаков. Шестеро подошли к клетке, отпирают. Мальчишки, подлеченные Лисбетом, сбиваются в кучу у задней стенки.

— Что вам надо? — выплёвывает Лисбет, понимая за чем они снова пришли, — если так хотите, то можете взять меня, я не буду вас убивать… Обещаю… А их не трогайте…

Пираты хохочут и, подбадривая пинками, выволакивают мальчишек, один из которых, тот, что меньше, находится на грани помешательства…

Ночи… Ночи Лирнесса… Горячие, пряные, оставляющие после себя привкус на губах и в памяти… Утром, солнечным, ярким, всё это как бы сотрётся… не до конца… станет несколько приглушённым, но стоит Элле опуститься за горизонт…

… я разливаю боль без угрозы…

Шиарре… он пришёл ко мне… снова…

… Буря эмоций проскользнула в его взгляде, а потом он впился мне в губы жадным поцелуем. Все мысли вылетели из головы в одно мгновение, и вот мои ладони блуждают по нежной, бледной коже, пахнущей тонким, едва заметным пьянящим запахом диких роз и… пеплом…

Но он же?.. — дёрнулась мысль и тут же пропала, а…

… Его руки зарылись мне в волосы, подушечки пальцев массировали кожу головы. Ладонь сжалась в кулак, захватывая в плен мои волосы, заставляя окинуть голову назад. Это какое-то безумие, наваждение! Не сдерживаясь, запускаю пальцы за пояс прозрачных штанов, Шиарре изгибается и что-то мурчит, а я мучаю его ушко, где у него, насколько я помню, обнаружилось слабое местечко. А оме с золотистыми волосами трётся об меня грудью, словно стараясь прижаться как можно ближе. Демоны! Я почувствовал, что у меня срывает крышу и ещё немного, я сдеру с него штаны и отымею прямо здесь и сейчас. А потом отымею ещё раз и ещё, ещё, ещё…

А где, кстати… — билась слабая здравая мысль на задворках сознания… Где это мы?..

… На востоке заалело. С моря потянуло прохладой. В конце улицы, упирающейся в набережную, видно синеющую туманным маревом воду залива. Сил идти по скользким булыжникам мостовой уже нет и я опускаюсь на них, привалившись горячим затылком к каменной стене дома…

… выпей со мной до дна…

… Языки наши жадно сплетаются в поцелуе, яростном и жалящем, словно укус змеи. Руки лихорадочно блуждают по телу, стараясь огладить каждый участок, пальцы сжимают податливую плоть, словно стараясь оставить на ней клеймо, пусть даже из синяков, но чтобы они показывали, что ОН принадлежит МНЕ. И наоборот, его пальцы царапают мои спину, плечи, оставляя кровавые полосы, впиваясь, словно в попытке удержаться на грани…

… С трудом, разрываю поцелуй, отталкиваюсь от двери и кое-как, не выпуская восхитительное тело из рук, добираюсь до кровати. Едва успев перевернуться, рухнул на неё спиной, прижимая к себе Шиарре, жадно прикусывая его ухо, шепчу:

— Шиарре… ты… здесь… Я… — застываю не в силах признаться, в том числе и самому себе, — скучал по тебе…

Его эмоции говорят лучше слов: жадные прикосновения, нетерпение, удивление, злость и радость… Он словно состоял из противоречивых чувств, и это было так… захватывающе. Наш старый, добрый Шиарре. Это он. Я купался в, казалось бы, забытых ощущениях…

… Я стаскиваю с него штаны, от чего он нетерпеливо ёрзает. Полупрозрачная тряпка отброшена, а я, наконец, получил возможность рассмотреть своего любовника. Шиарре. Он. Его тело. Знакомое мне тело, вон и пара крохотных родинок на плече…

… — Оме, оме, — тормошит меня кто-то за плечо, — что с вами?

Поднимаю на склонившегося надо мной омегу средних лет, лицо с полыхающими нестерпимым жёлтым светом глазами и тот испуганно отшатывается, прикрыв в ужасе рот пальцами. Перебирая руками по стене, встаю. Снова вижу море. Теперь уже ярко блещущее под лучами Эллы. Мне туда… туда…

… что ж ты боишься: кровь или слезы?..

… Быстро переворачиваю омегу на живот, убираю золотистый шелк волос и прижимаюсь губами к основанию шеи. Рукой провожу по боку, едва касаясь нежной кожи, вызывая в хрупком теле дрожь. Щекотки боишься? Зна-аю…

… Поцелуями-укусами я стал спускаться к лопаткам, обвёл выступающие косточки языком, проследил губами каждый позвонок. Тело подо мной расслабилось и обмякло, полностью доверившись мне. Веду языком по канавке позвоночника, спускаясь ниже, к пояснице и не сдерживаясь, трусь об неё щекой, вызывая довольный вздох у своего золотоволосого наваждения. А как иначе, чем наваждением, это можно назвать?..

… Легонько прикусываю кожу на ягодице, и оглаживаю бёдра руками. Шиарре довольно мурлыкнул и приподнялся над кроватью, чем я немедленно воспользовался, запустив руки ему под живот, оглаживая возбуждённый член. И тут же я оказался на спине, а он навис надо мной, зафиксировав