Любовь по-немецки - Мара Дорст

– Выпусти меня, я хочу на улицу.

– Зачем тебе туда?

– Я хочу курить.

– Потерпишь.

– Я сказала, выпусти меня! Какого черта ты решаешь, что мне делать и когда!

– Потому, что я люблю тебя, и ты любишь меня, – сказал он уверенно.

– Ты сумасшедший.

– Может быть, – усмехнулся он и попытался меня поцеловать.

В какой-то миг я притворилась, что поддаюсь, а затем, воспользовавшись тем, что он поверил и ослабил хватку, вырвалась и выбежала наружу. Я шла быстрым шагом до соседнего двора. Оглянувшись, я увидела, что он не следует за мной. Задыхаясь от волнения, я присела на лавочку и закурила сигарету. Руки тряслись. Пять минут, и сигарета истлела, так быстро я делала затяжки. Надеюсь, он ушёл, хотя я понимала, что не навсегда. Ему во что бы то ни стало надо было добиться своего, иначе чёрная пустота внутри сожрет его. Ему необходимо подтверждение, что он всегда имеет надо мной власть и, что бы он ни делал, я всегда вернусь к нему, как только он этого захочет. Такова натура перверзных нарциссов.

Но нет, он и не думал уходить. Как только я поднялась с места, я увидела его за кустами, терпеливо поджидающего, когда я закончу перекур. С ухмылкой, означавшей «никуда ты не денешься от меня», Женя подошёл ко мне. В этот момент мне показалось, что он сумасшедший. Его психопатический облик, который он тщательно прятал под маской нормального человека, явственно проступил наружу.

– Да ты просто маньяк, – сказала я, и меня разобрал истерический смех.

Однако Женя принял мой смех за добрый знак. Внезапно его тактика переменилась.

– Как у тебя дела с Германией?

– Чудесно, – ответила я. – Меня ждут обратно, и в понедельник я улетаю.

– Что, уже есть билет? – растерялся Женя от неожиданности.

– Да, есть.

И я с готовностью продемонстрировала ему в мобильнике электронный билет, отправленный мне моим мужем.

– Я же просил у тебя всего четыре дня.

– У тебя больше нет этих дней. Через день я улетаю.

– Он выплатил тебе деньги?

Поскольку разговор переходил в безопасную плоскость, и я смирилась с тем, что мне не удастся так просто отделаться от него, я ответила ему.

– Нет, но он обещал мне выплатить их, как только я вернусь.

И тут Женя сел на своего любимого конька. Теперь он вовлек меня в игру «хороший Женя – плохой Йенс». Его доводы о том, что мой муж снова пытается меня обмануть, ложились на благоприятную почву, ведь в глубине души я и сама понимала это.

– Ты будешь дура, если не воспользуешься сложившейся ситуацией, – убеждал меня Женя. – Пока ты здесь, у тебя в руках все козыри. Ты должна поставить условие: сначала он перечисляет тебе деньги, и только потом ты возвращаешься.

В его словах была истина, хотя он и действовал сейчас в своих собственных интересах.

Вернувшись домой, я сообщила Йенсу, что ему придётся сдать билет на понедельник, так как я имею непогашенный кредит, и меня просто не выпустят из страны. К моему счастью, порывшись в интернете, мой муж нашёл подтверждение моим словам: статью о том, как много русских выезжают за границу с открытым кредитом, и о том, что правительство ужесточило в связи с этим меры на пограничном контроле. Самое главное, что сумма кредита, при которой возникали проблемы на контроле, в данной статье не уточнялась. На самом деле, мои тридцать тысяч долга не помешали бы мне покинуть Россию, но об этом Йенсу было знать не обязательно. Он сдал билет, и последующие дни прошли в перепалке по поводу денег. Я хотела не только закрыть дыру в моих финансах, но и получить обещанные деньги за апрель для моей семьи, выплату которых он и так уже сильно задержал. Йенс сопротивлялся: он опасался, что, если он отправит мне все деньги, то я просто не вернусь. О моей порядочности он, видимо, судил по себе и поэтому хотел иметь гарантии моего возвращения, оставив выплату «семейных» денег на потом. Параллельно он писал в вотсап моей маме, убеждая её оказать влияние на меня. Однако я не позволила ей вовлечься в эту дискуссию. От её имени и с её, конечно, согласия я написала Йенсу письмо о том, что она не хочет моего возвращения в Германию, так как обещанные деньги постоянно задерживаются и не выплачиваются в полном объёме, а предпочла бы, чтобы я осталась в России и снова вышла на работу, чтобы кормить своих детей. После этого я заблокировала номер Йенса в телефоне мамы.

Йенс был в бешенстве – все шло не так, как он запланировал. С одной стороны, останься я в России, он терял регулярные выплаты на меня, которые предоставляло мне немецкое государство, поэтому он во что бы то ни стало хотел заполучить меня обратно. С другой стороны, он опасался остаться в дураках, если он вышлет мне деньги, а я его обману и не вернусь. Его письма о том, как Карстен расстроен тем, что я постоянно откладываю возвращение, не возымели на меня действия. Это были лишь слова моего мужа, ничем не подкреплённые. Сам Карстен по-прежнему ничего напрямую мне не писал. Наконец, мой муж решил прибегнуть к последнему способу воздействия: он сообщил мне, что все эти волнения привели его на больничную койку с высоким давлением. «Я нахожусь в больнице в Ильцене, – написал он. – И Карстен навещает меня и приносит мне свежее бельё». В его болезнь я не поверила ни на минуту. Однажды он уже пытался проделать такой фокус со мной, и его ложь вылезла наружу. «Пусть вышлет тебе своё фото из больницы», – посоветовал мне Женя, с которым я снова поддерживала контакт после того, как на днях он приходил к нам домой и имел разговор с моей мамой, в котором он убеждал её, что он любит меня и просил, так сказать, родительского благословения на нашу совместную жизнь. Как и следовало ожидать, никакого фото из больницы я не получила, а Йенс после моей просьбы чудесным образом исцелился, и в тот же вечер был выписан домой.

В торгах и перепалках по поводу денег прошло еще несколько дней, и, наконец, была определена окончательная дата моего возвращения. Муж нашёл относительно дешёвый билет турецких авиалиний. При этом я могла оставаться дома ещё целых пять дней, потому что на предыдущие числа цена была выше, а Йенс, несмотря на желание меня вернуть, хотел также максимально сэкономить. Мы пришли к компромиссному решению: кредит был погашен, и мне была частично отправлена сумма денег за апрель. Однако остальные деньги я получала только после возвращения в Бад Бодентайх.

Женя костерил меня на чем свет стоит, упрекая в том, что я не дожала моего мужа до конца. Создавалось такое впечатление, что он заинтересован в моих деньгах больше, чем я сама. Но когда, уступив его доводам, я категорически заявила мужу, что я не вернусь безо всей суммы, и пригрозила, что на следующий день отправлю уведомление во все немецкие инстанции о том, что я покинула Германию, тот ответил мне с издевкой: «Не забудьте также сообщить властям о вашем любовнике Карстене и об истинной причине вашего отъезда». Я поняла, что уже перегибаю палку и отступила. К тому же, мне и самой уже не терпелось скорее вернуться. Я соскучилась. Не по Йенсу, конечно.

3. Знакомство с Людой

За три дня до моего отъезда Женя написал, что собирается сделать вылазку за грибами.

– Ты не хочешь взять меня с собой? – удивилась я.

– Но я встану очень рано, часов в шесть. Потом ещё ехать за тобой в Пятигорск, лучше я привезу тебе уже готовую корзину.

– А зачем ехать в Пятигорск? – сказала я. – Твои четыре дня на раздумье давно истекли. Приезжай и забери меня к себе сегодня, а завтра с утра вместе отправимся по грибы.

На том конце очевидное замешательство. Он был