Три дня на перекрёстке - Андрей Белкин

Настя, злобно и отчаянно, вырвала руку, вскочила с кровати, и с ужасом, срывающимся голосом, прошептала: «Ты ей сказал… боже… я погибла!»

– Нет, что́ ты, нет… я тебя не выдал! – Иван тоже перешёл на шёпот.

– Спасибо! – Настя в порыве благодарной нежности наклонилась к пациенту, и впервые поцеловала его в губы!

Ивана будто осенило: этот поцелуй разрушил все его сомнения и он понял, кто из этих двух, таких похожих и таких разных женщин нужен ему… Анастасия! Иван обнял девушку за талию и прижал к себе. Она сначала чуть отстранилась от него, их глаза встретились, и губы, более не видя преград, слились в страстном, долгом поцелуе.

– Остановись, – Настя, продолжая стоять, накрыла рукой губы любовника, – сначала выслушай меня. Сейчас это важнее…

– Чем, поцелуи? – сквозь ладонь мычал Иван.

– Поцелуи тоже очень важны! – Настя через ладонь, второй раз в жизни поцеловала губы любовника, – просто выслушай меня!

Иван вернул поцелуй ладони, и силой усадил Настю рядом с собой.

– Я весь во внимании! – и он обнял покорившуюся ему талию.

Анастасия долгим нежным взором охватила Ивана, и через паузу, будто собираясь с мыслями, заговорила.

– Екатерина Владимировна, когда я пришла на следующее утро на работу, после твоего вечернего появления здесь, приказала мне следить за тобой. Она не знала, что я тоже есть в твоих снах. Ты в курсе, что будешь материалом для её диссертации…?

Иван кивнул.

– Поэтому она тебя и целует. Поверь, она и переспит с тобой… Ты ей очень нужен… И она приказала сделать тебе «особый массаж». Это было впервые со мной… я ведь не шлюха, в конце концов! К счастью для меня, ты мне сразу понравился, а разговоры о твоих способностях всё ещё рвут женскую половину больницы на части, и это меня даже раззадорило… Пока я работаю здесь, я не могу ей отказать. Она поставила камеру в мой кабинет и зафиксировала, как пациенты… сами! сами! Я всегда отбивалась, как могла, дают мне деньги, чаевые. Я думала, она хочет быть в доле, но она брезгливо усмехнулась: «Будешь выполнять некоторые мои поручения». Я с ужасом ждала, когда понадоблюсь ей… Нет, ты не думай, она не заставляла меня быть проституткой. Она не дура и понимает, что я мгновенно уволюсь. Пусть и со скандалом, может даже с уголовным делом, но уволюсь…! Она приказала мне поставить камеры в кабинетах руководства. Я всем им делаю массажи, за деньги, конечно. Всё в пределах морали! Повторюсь, ты единственный с кем я перешла грань. Я сама тебя захотела! И в этом мои интересы и приказы Екатерины Владимировны странно совпали… А когда накопился на всех компромат, я камеры сняла. Теперь всё руководство у неё в руках.

– Значит, тебя не было в день моего поступления в реанимацию?

– Нет. У меня был выходной, – Анастасия положила голову на плечо Ивана, – я уверена, Екатерина Владимировна не позволила бы приблизиться к тебе любой, кто тем вечером кружил вокруг тебя и твоего…, ну ты понял! Забыла тебе сказать… в тот вечер, дома, у меня было несколько…

– Оргазмов! – буднично перебил Иван.

– Откуда…?! – Настя отстранилась от Ивана, как будто хотела увеличить обзор.

– Мне Екатерина сказала, у неё был бурный поток «из этого»…, и я подумал, раз ты моё другое виде́ние, у тебя тоже такое было.

Настя счастливо улыбнулась.

– У меня был молодой человек, мы собирались пожениться.… Но после видений, чудесных оргазмов, извини…, я до сих пор краснею, когда вспоминаю тот вечер.

Анастасия зарделась.

– Мы вместе с моим бывшим смотрим фильм, боевик какой-то, и тут, ни с того ни с сего, я начинаю обильно, прости за это слово…, кончать! У меня паника. Хорошо, что я всегда накрываюсь. На экране драки, какая-то беготня, стрельба, а подо мной лужа из моей похоти. Я в ужасе…, гоню бывшего на кухню, и пока он там кромсает бутерброды и готовит чай, вскакиваю с кровати на абсолютно ватные ноги, и как в параличе после инсульта, рву простынь, кидаю на пятно полотенце и меняю простынь на чистую… Дальше – больше! Я впервые отказываю бывшему, потому что у меня поджилки трясутся, и тело как парализованное! Он тогда сильно обиделся… А я только рада. Мой жених в бешенстве, а мне плевать! Я ещё не знала, что ждёт меня на следующую ночь. Живые видения! Как будто кино смотрю, только в главной роли – я! А ты, почему-то, расплывчатый. И сон какой-то ускоренный…

– Как видео на скорости 1.75? – безжалостно вклинился Иван.

– Опять, как у неё? – уже без ажиотажа, заметила Настя.

Иван вновь кивнул.

– Я когда просыпалась, сон улетучивался, и я ничего толком не помнила… Когда пришла к тебе на «особый массаж», я не знала, что у нас были общие видения из твоей комы. Ты мне и без этих видений очень понравился, может это судьба?

Анастасия нежно прикоснулась к щеке Ивана губами.

– Я каждый день навещала тебя – по приказу Екатерины Владимировны. Но поняла, что ты – моё виде́ние, только когда понесла тебя на водный массаж, в душ. Как и ты, я вспомнила твой запах, как он у меня оказался? Я ведь к тебе до массажа не приближалась. Это всё – кома…, что в ней происходит с головой, никому не ведомо. Поэтому Екатерина Владимировна так уцепилась за тебя.

Анастасия смолкла. Иван, узнавший много «нового» о нравах, царящих в связанных клятвой Гиппократа «кругах», тоже ошалело молчал. Влюблённые, а в том, что это именно так, не было никакого сомнения ни у Насти, ни у Ивана, искали выход. Их запылавшую любовь отягощали прошлые отношения, и хотя для обоих эти отношения потеряли всякий смысл, они с упорной настойчивостью тащили влюблённых в пропасть, из которой был только один выход – открыться, и одним ударом порвать с тем, что уже не имело ни цены, ни будущего. Первым решился Иван.

– Я женат, ты же знаешь?

Настя не ответила. Её сковал ужас расставания с парнем, который ещё неделю назад был для неё никем.

– Мы в браке очень давно, и последние лет 10, наша жизнь походила на выгодный и удобный для обоих бизнес. Я покорно проживал отмеренное мне свыше, она, наверное – тоже. И эта кома должна была стать венцом, и освободить нас друг от друга. А меня ещё и от всего, что так ненавистно. Екатерина и ты спасли меня. Сначала, вы напомнили, как была прекрасна моя жизнь в студенческие годы. Потом, что всё ещё возможно, правда, должно