Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

После нескольких долгих, мучительных минут, в течение которых в тесном пространстве слышалось лишь мое тихое дыхание, я поднялся, засунул потрепанный томик в карман, бесшумно выдвинулся вперед и вгляделся в темноту длинного, мрачного коридора.

Инстинкт защиты пульсировал в жилах, когда я увидел темную фигуру у двери Джеммы. Я потянулся к ножу, но замер, услышав голос Исайи.

— Ты тоже это слышал?

Я крепко сжал рукоять, полушепотом бросив в темноту коридора:

— Я чуть не выпустил тебе кишки. Черт побери.

Исайя не отошел от двери Джеммы.

— Зачем?

Я фыркнул.

— Ох, не знаю. Подумал, может, кто — то еще пришел докучать Джемме. Девушке просто не везет.

Хриплый смешок сорвался с его губ.

— Приятно знать, что у нее есть еще кто — то, кроме меня, на подхвате.

— Бунтари защищают своих. Ты знаешь правило.

— Но это правило новое, — парировал Исайя. — Никто из нас не должен был ни к кому привязываться.

Я промолчал, потому что он был прав. Мы клялись никогда не запутываться в чувствах, отказывались втягивать кого — либо в наше не особо радужное будущее. И вот мы здесь. Исайя, видимо, понял, что я не стану развивать тему, потому что открыл дверь Джеммы и скрылся внутри без лишних слов.

Я отряхнул странное ощущение, зависшее в затихшем коридоре, бросил еще один взгляд на закрытую дверь Джорни и уже собирался юркнуть обратно в свою нишу, как ее дверь открылась.

В щели мелькнуло ее милое лицо, и, хотя я видел лишь узкую полоску, я знал — она сменила худи на ночную рубашку. Блин... Я ведь знаю, что скрывает эта тонкая сиреневая футболка.

— Ты в порядке? — спросил я, сохраняя спокойствие, хотя в коридоре вдруг стало душно.

Светлые волосы Джорни упали вперед, обрамляя лицо, пока она смотрела то на нож в моей руке, то на книгу в другой. Ее взгляд скользнул за мою спину и уперся в темную нишу, где мне предстояло провести ночь.

— Ты что, спишь здесь?

— Сплю? Нет.

— Тогда что ты делаешь у моей двери с ножом и книгой?

Я приподнял подбородок и шагнул ближе, ловя ее сладкий запах, плывущий в коридоре.

— Охраняю тебя.

— Я не просила об этом, Кейд.

— Мне все равно.

Ее лицо дрогнуло, затем опустилась голова. Но потом я услышал скрип петель, когда она медленно потянула тяжелую дубовую дверь на себя, позволяя мне увидеть голые ноги, выглядывающие из — под сиреневой футболки.

Я не пошевелился. Я не хотел все усложнять, но и давить не собирался. Это был осознанный шаг между нами. Нами не владели сырые, бурлящие эмоции или влечение. Мы не могли списать это на минутное ослепление или отчаяние. Это было нечто совсем иное.

— Раз уж планы такие, заходи почитать. Я сама собиралась.

Я оторвал взгляд от ее тела и скосил глаза на ее неубранную постель. На ночном столике громоздилось несколько книг, одна уже раскрыта, а лампа горела.

— Что читаешь? — спросил я, чувствуя, как напряжение в груди ослабевает.

Лицо Джорни оставалось спокойным, пока она переводила взгляд с книги в моей руке на мое лицо. Но я увидел это в ее глазах. Увидел проблеск счастья.

— То же, что и ты.

Затем дверь закрылась, и мы с ней снова остались наедине — такие, какими мы были всегда.

Глава 24

Джорни

Трепет в груди сменил гнетущую тяжесть, будто к сердцу привязали камень. Я упорно смотрела вниз, беря маленькую баночку сиропа для своих блинчиков. Вообще — то, я даже не взглянула на Слоан, пока она тараторила про Тобиаса и то, как он «невыносимо достает» ее своим «скверным характером и мерзким поведением».

— С Джеммой я толком не могу об этом говорить, потому что знаю — ей плохо из — за того, что он так мне пакостит, но ей и его жалко из — за всей его жизни.

Где Кейд? Он исчез из моей комнаты рано утром, и я узнала об этом только по звуку цепочки на двери и его высокой фигуре, мелькнувшей в темном коридоре. Мы просидели допоздна, читая, пока я не уснула, и я знала, что уснула на нем, потому что в моих волосах остался его запах.

Мои чувства были полной неразберихой, и когда дело касалось Кейда, мне было трудно отделить физические потребности от эмоциональных. Звучало это все очень философски и зрело, но, полагаю, так и бывает, когда тебя заставляют повзрослеть раньше времени и забрасывают в психушку, где высокообразованные — или так они утверждали — личности разбирали твои чувства по косточкам и пытались объяснить твое поведение.

У меня вырвался резкий смешок. Интересно, что сказал бы доктор Мелроуз, если бы я призналась, что соблазняла персонал, чтобы украсть ключ — карту, добраться до Тобиаса и сбежать от этих маленьких таблеток, что меня преследовали.

— Почему это ты смеешься?

Я подняла взгляд на Слоан, пока мы продвигались вдоль раздачи с парящей едой. Мой рот приоткрылся — я только что осознала, что пропустила мимо ушей всё, что она говорила про Тобиаса.

— А где Тобиас, собственно? — спросила я, успев мельком оглядеть столовую, прежде чем взгляд упёрся в пустой стол Бунтарей.

— Наверное, плетет новые козни, чтобы доставать меня, — саркастично рассмеялась она. — Звучу прямо как Джемма, когда она «занималась» с Исайей.

— Она занималась с Исайей?

Слоан закатила глаза.

— Ну, в общем, нет. Но это было их прикрытие, пока Исайя сбегал из Святой Марии и мотался по Ковену, выслеживая Бэйна.

На этот раз я встрепенулась.

— И зачем ему снова понадобилось выслеживать Бэйна?

— Из — за дел его отца. Отец Бэйна, Каллум, и отец Исайи были соперниками в торговле оружием. Разве ты не... — её голос понизился. — А что ты вообще знаешь о Бунтарях, Джорн?

Слоан пошла со мной к моему столу, пока я пыталась собрать воедино то, что знала, и то, что узнала с момента побега из психушки.

— Похоже, недостаточно.

Слоан снова закатила глаза. — Блин, как же я его ненавижу.

— Мы снова про Тобиаса? — промелькнуло у меня.

— Я не давала себе покоя с тех пор, как ты сказала, что не... — она приблизилась вплотную, пока я ставила поднос на стол, — пыталась покончить с собой. И я давала тебе «пространство», потому что знаю — ты не любишь откровенничать.

Я сглотнула, уставившись на сироп, который пропитывал мой блинчик.

— Но дело в нём, да? Поэтому