Божье око - Энса Ридс

Я начала отрицательно мотать головой, тихо плача у него на плече.

— Не оставляй меня, — прошептала я вновь. Сердце сжималось от страха при мысли, что я могу остаться одна. Было твердое ощущение, что если я буду вдали от него, то тогда дам ему повод злиться. Я боялась, что он может меня наказать. Единственный способ избежать этого — всегда быть рядом с ним.

— Умоляю, не уходи, Массимилиано.

Он положил руку мне на затылок, поглаживая волосы, и заставляя посмотреть ему в глаза.

— Я никогда не брошу тебя, поэт, — он окинул взглядом мое лицо, по которому текли кровавые слезы. На его рубашке расплывались багровые пятна, и, казалось, он даже не придавал этому никакого значения.

Он наклонился и поцеловал меня. Поцелуй был одновременно нежным и властным, способный стереть страх и наполнить меня спокойствием.

Его руки скользнули вниз, обхватив меня за задницу, притягивая меня к себе и прижимая к твердой эрекции. Пальцы непроизвольно зарылись в его волосы, притягивая ближе. Его губы спустились к моей шее, оставляя новые следы на нежной коже, будто ему было недостаточно тех, что он оставил прошлой ночью.

В спешке я даже не заметила, что была полностью обнажена. Но это было даже лучше, ведь так он быстрее даст мне то, чего я так сильно жаждала.

Секс с Массимилиано был сильнее любого наркотика. Он заставлял меня почувствовать себя в иной реальности, в которой я ощущала себя на вершине мира. Но мне всегда было мало. Я нуждалась в нем, как люди нуждаются в воздухе, чтобы дышать. Это было больше, чем просто физическое наслаждение. Это был новый уровень бытия — с ним я чувствовала себя любимой, нужной, и единственной. Словно я была создана исключительно для него.

Мне нравилось всё: его шлепки по моей попке, как его руки сжимались вокруг моей шеи, грязные и порочные слова, которые он шептал на ухо. Мой мужчина знал, как довести меня до оргазма, одним лишь движением заставляя дрожать от экстаза.

Я ловко расстегнула его брюки, ощутив под пальцами твердую теплую плоть. Его член был длинным и таким толстым, что едва ли умещался в ладони. Прикусив губу, я раздвинула ноги, направляя его член к своему жаждущему лону. Медленно ввела головку внутрь и вздрогнула, мои бедра задрожали в предвкушении боли и наслаждения, которые Массимилиано, без сомнения, собирался мне доставить.

— Оседлай меня, как ты умеешь, раз уж ты так хочешь мой член, — прорычал он, ущипнув меня за клитор и вызвав болезненный стон.

Я опустилась на него, принимая его в себя до конца. Сжимая его плечи и царапая кожу ногтями, я с трудом сдерживала стоны, повинуясь его желаниям.

— Блядь, — протяжным голосом простонала я, когда он обхватил губами мой сосок и стал сосать его, а другой рукой ласкать клитор.

Боль, вместе с удовольствием были едва выносимыми, но мне не хотелось останавливаться.

Он шлепнул пальцами меня по клитору, прежде чем закинуть мои ноги себе на плечи. Его движения стали еще жестче, с каждым толчком его массивного члена из моего горла вырывались неконтролируемые крики.

Вскоре я почувствовала, как сжимаюсь вокруг него, и меня накрыл мощный оргазм. Одурманенная удовольствием, я простонала его имя, ожидая, что он продолжит, но он остановился. Вместо этого он стянул меня с колен и уложил на кровать, нависая сверху.

— А теперь веди себя прилично, — сказал он, словно говорил с ребенком.

Я кивнула, мое тело еще дрожало после оргазма, а ноги были такими слабыми, что я почти не чувствовала их.

— Хорошо.

Глядя на него с широко раскрытыми глазами, я тихонько спросила:

— Ты же не бросишь меня, правда? Потому что я никогда не покину тебя, Массимилиано. Никогда.

Эти слова были моей клятвой, сделкой с Дьяволом, которую я заключила еще до нашей свадьбы. Обещанием, что никогда не сбегу, и в глубине души молилась, что моей клятвы будет достаточно, и он никогда больше не причинит мне боли.

Он молчал, его серебристые глаза, холодные и непроницательные, смотрели прямо мне в душу:

— Ты мне нравишься такой, поэт, — наконец сказал он, проводя пальцами по моему лицу. — Ответь мне, — он сделал паузу, стирая кровь с моих щек.

Затем поднес свои окровавленные пальцы к губам и медленно, словно смакуя каждую каплю, облизал их.

— Любишь ли ты меня, Даралис?

Я встретилась с ним взглядом, вспоминая нашу первую встречу. С самого начала я знала, что он опасен, но всё равно хотела его. Он был моей мечтой, теми словами, которые я писала на запретных страницах, которые никто никогда не прочтет. Я знала, что он разрушит меня. И я сама этого хотела.

— Я не люблю тебя, Массимилиано, — честно ответила я, мой голос дрожал, но звучал твердо. — Ты нужен мне, чтобы дышать, видеть, жить. Я нуждаюсь в тебе, но любовь ли это? Нет…

Он улыбнулся. Это была настоящая, искренняя улыбка, которую я, кажется, видела впервые.

— Я никогда не хотел твоей любви, поэт. Я хотел тебя: твою душу, сердце, разум, тело.

Он наклонился и нежно поцеловал меня, оставляя во рту вкус собственных слов. Затем встал с кровати, поправляя рубашку.

Позади него на манекене висело мое свадебное платье от Oscar de la Renta. Белоснежное, усыпанное пайетками и кристаллами, с широким подолом. Оно выглядело как мечта, воплощение элегантности. Я решила не надевать фату. Этот символ невинности казался мне чуждым, ведь я потеряла свою прежнюю чистоту, которую она олицетворяла.

— Но я люблю тебя. И мне этого достаточно, — сказал он, уходя и оставляя меня с ощущением, что Массимилиано Эспозито был куда бо̀льшим поэтом, чем когда-либо была я.

Массимилиано прижимал телефон к уху, громко говоря по-итальянски — на языке, которым теперь своб...

Массимилиано прижимал телефон к уху, громко говоря по-итальянски — на языке, которым теперь свободно владела и я.

— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросил он у своего собеседника.

Улицы опустели к нашему приезду. Я молча сидела рядом, откинувшись на специально изготовленном сиденье его уникального Бугатти, наблюдая, как огни пустынного города скользят по лакированному капоту. Рассеянно поправляя складки джинсов Loro Piana, я коснулась накинутой поверх рубашки Buccelli, взятой у Массимилиано.

— Говоришь, Григорио верен? Меня это не волнует, собачью верность можно купить. Любого человека можно заменить, Валентино, — резко ответил Массимилиано, его тон был холодным и резким.

Он сделал паузу, переключая передачу, и машина рванула