Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская

верно ваше преосвященство, - как можно подобострастней поспешил заверить Боклерк. - Я лишь уточнял ваши намерения относительно обвиняемого, - взгляд епископа тут же смягчился и брат отважился спросить дальше: - А вы будете предлагать перевести его из обвиняемого в денуциаты?

- Вот это уже не в моей компетенции, - отрицательно махнул рукой Констанс; они наконец-то дошли до решетки перегораживающей выход на лестницу из подвала. Тюремщик, что стоял за ней отпер замок и распахнул двери. Едва оказавшись на улице, его преосвященство продолжил: - Раз дело затрагивает не только мелкого викария, но и двух епископов, такое дело следует рассматривать непосредственно в ведении Святого Престола.

К судебному дому подали каррусу, один из братьев, что сопровождали ее верхами, спешился и опустил борт. Его преосвященство первым забрался вовнутрь, верный Боклерк лишь распорядился: 'В резиденцию', - и нырнул следом.

Констанс удобно расположился на мягких подушках, тут же закутался в меховые одеяла - из-за оттепели его вновь начал мучить ревматизм, а долгий допрос в холодной камере только усугубил его. Повозка неспешно тронулась.

Секретарь все размышлял, после признания викария дело Сисвария приняло совершенно неожиданный оборот. Казалось, после таких сведений с пресловутым епископом будет покончено в два счета. Какими суммами он ворочал! Уму непостижимо!

- Ваше преосвященство, - мечтательно начал секретарь. - Я все диву даюсь, каким образом такие деньги стали доступны всего нескольким людям?! Как они сумели утаить их на протяжении столь длительно времени?!

- Это уже будет делом дознавателей, - отмахнулся епископ.

- А если попробовать разобраться в этом сговоре самостоятельно? Возможно...

- Лишь в ведении Святого Престола возможно до конца размотать весь этот клубок, не упустив ни единой ниточки, - с брюзжанием возразил Констанс. - Я в любом случае отправлю эти сведения наверх, и попутно отпишу Благочестивой. Ей небесполезно будет знать о таких вещах. Вдобавок этими средствами помимо церковной казны теперь вряд ли кто сможет воспользоваться. Сисварий больше не получит отсюда ни грошика, а Саския сможет ухватить его за мягкое место, предъявив Святому Престолу гораздо большие деньги с одновременным изобличением лиц утаивающих их... Думаю это дело будет контролировать сама Благочестивая... - и замолчал.

- А вы бы сами не желали... - в голосе секретаря проскользнули медовые нотки, наверно ему грезились слитки серебра.

- Ты в своем уме?! - раздраженно вскричал епископ. - К этому разбирательству будет повышенное внимание. Я должен быть предельно чист и непорочен как невеста перед свадьбой, чтобы даже и тени подозрения не пало!

- Безусловно, - тут же серьезно кивнул Боклерк, от его мечтательности не осталось и следа.

- Я, конечно же, всегда заинтересован в притоке новых капиталов, но только не в этом случае, - продолжил его преосвященство уже более спокойно. - С деньгами, предназначающимися Церкви шутить опасно. Я бы даже сказал смертельно опасно. Надеюсь при дальнейшем разбирательстве, мне удастся наверстать упущенное.

Вечером того же дня, едва Констанс приступил к ужину, с докладом пожаловал епископ-суффраган Эрманарих. За столом находились только трое: сам епископ, его секретарь и хозяин дома. Супруга виконта после произошедших событий в городе сказывалась больной и не выходила к трапезе, предпочитая трапезничать в своих покоях.

За прошедшую неделю, что Эрманарих провел в Звениче, он осунулся, щеки его запали, под глазами залегли темные круги, однако его взор горел боевым задором и готовностью немедленно выполнить любое поручение.

- Слава Господу нашему, - склонил голову молодой епископ, приветствуя его преосвященство.

- Вовеки веков, - милостиво кивнул Констанс и предложил - Отужинаете?

- Не отказался бы, - согласился тот.

Его преосвященство не успел даже рукой шевельнуть, как виконт подхватился со своего места и, поспешно бросив: 'Распоряжусь, чтобы подали', - торопливо покинул столовую.

- И этот нашел повод, - тихо фыркнул Боклерк, накладывая себе мелкорубленое мясо ягненка в белом соусе. - Вот увидите, он не вернется.

Дворецкий, что стоял навытяжку возле двери, после подобного замечания вовсе превратился в соляной столп, и сделал вид, что оглох. А Эрманарих с явным облегчением, опустился на освободившийся стул и сделал знак окаменевшему слуге:

- Унеси и поставь чистое.

Тотчас на стол были поданы чистые серебряные тарелки взамен использованных. А затем последний, не принадлежащий к церковникам, человек спешно покинул столовую.

Молодой епископ принялся торопливо поглощать ужин, словно бы напрочь забыл о приличиях, и лишь когда добрался до третьего блюда смог спокойнее вздохнуть и, даже чуть смутившись, извиниться.

- Прошу прощения. Со вчерашнего дня совершенно не было времени нормально поесть.

- Ничего, ничего, - мягко заверил его Констанс. - На вас возложена слишком большая ответственность. Я осознаю всю степень вашей занятости.

Эрманарих с благодарностью, а так же некоторым затаенным восхищением посмотрел на его преосвященство.

- Это мой долг перед орденом и Господом нашим. Благополучие Матери-Церкви превыше всего на свете. Первым делом я обязан обеспечить спокойствие во вверенном мне городе.

- И как ваши успехи? - поинтересовался Констанс; он прекрасно понял, что Эрманарих явился сюда не просто поужинать, а доложить о происходящем.

- После того как в среду в город прибыли боевые братья, уже на следующий день по моему приказу был проведен смотр городской гвардии. После него монастырские бойцы оттеснили солдат, вооруженных лишь короткими клинками с площади, и заперли в казармах, - тут же начал рапортовать епископ-суффраган. - При этом мы потеряли всего двух братьев, тогда как гвардейцы насчитывают убитыми около полутора десятков. Теперь все ключевые позиции на городских воротах под нашим контролем. Постоянные патрули на улицах обеспечивают полное спокойствие в Звениче. На данный момент арестовано большинство управляющих священнослужителей городского легиторума. Под стражу взяты глава города и его помощники. Правда некоторые успели пуститься в бега, но уже троих из них нам удалось догнать и водворить в камеры. Доступ в ратушу и скрипторий осуществляется только по моему письменному разрешению. Я взял на себя смелость выписать из головного монастыря библиотекарей и писцов, чтобы те помогли вашим братьям разобраться с документами. Бумаги и рукописи находятся в ужасающем состоянии. Уже к завтрашнему дню ожидаю прибытия еще трех сотен братьев из двух монастырей нашего диоцеза. И только после этого я начну планомерную зачистку веселого квартала.

Его преосвященство лишь одобрительно кивал, слушая какие действия предпринял молодой епископ.