В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

– Настолько, насколько это возможно, – отвечает заведующая отделом кадров. – Уже месяц ее поведение вызывает вопросы, но случившееся вчера доказывает, что наши действия нельзя будет оспорить.

Александр не отвечает. Внешне он вполне спокоен, холоден, сдержан, но внутри у него все кипит. Принимать такие решения всегда нелегко. Ему уже приходилось поступать так в качестве руководителя, но в «Галерее» это будет впервые.

Сначала он спрашивал себя, не продиктовано ли его решение чем-то еще, помимо сугубо профессиональных соображений, например раздражением и злостью последних дней. Но он хорошо знает, что то, что подталкивает его к принятию этого решения, неоспоримо. Хотя само решение ему отвратительно.

Стук в дверь, входит Агата Мурано. При всей серьезности положения от красоты оформительницы у него захватывает дух. Сегодня она сумела подать себя особенно броско, настолько, что он даже забывает на какое-то мгновение, зачем ее вызвал.

– Вы хотели меня видеть? Здравствуйте, Жаклин.

Заведующая отделом кадров молча кивает, Александр указывает ей на кресло с другой стороны стола.

– Садитесь, мадемуазель Мурано.

Агата садится. В кабинете гендиректора становится тихо, как в церкви.

Не надо заканчивать высшее военное училище, чтобы понять, что положение на поле боя хуже некуда. Вызов «на ковер» к главному начальнику с утра пораньше, да еще в присутствии заведующей кадрами, редко предвещает добрые вести.

– Мадемуазель Мурано, – начинает Александр, – я вызвал вас сегодня утром в присутствии мадам Риар для разговора, предшествующего дисциплинарной санкции.

Он делает паузу и наблюдает за Агатой. Та сидит, не мигая, белая, как лист бумаги.

– Дисциплинарная санкция? В связи с чем?

– Можете объяснить нам, что вы делали на складе вчера во второй половине дня?

Агата как по команде краснеет, даже багровеет, откашливается и пускается в объяснения:

– Полагаю, вам это и так известно, месье Артман. Я ездила туда за елочными шарами для сегодняшней лотереи.

– Как так вышло, что они еще оставались на складе?

Агата опускает глаза.

– Я забыла организовать их доставку.

– Это произошло по оплошности или в связи с вашим внезапным необъяснимым отгулом?

Сказав это, он сразу спохватывается, что напрасно смешал все в одну кучу, но отступать уже поздно. Агата храбро выдерживает его взгляд.

– Я дала исчерпывающие объяснения, месье.

– Неважно, – вмешивается Жаклин Риар, – нас заботит не это.

– Что же тогда заботит? – начинает закипать Агата. – Что мне удалось все исправить и сегодняшний день не был испорчен моей оплошностью?

Вопрос обращен к нему. Их взгляды скрещиваются. Алекс, немного помедлив, открывает лежащую перед ним папку.

– Передо мной полицейский протокол, составленный по жалобе охранной компании, стерегущей склад. А вот вторая жалоба, уже от «Галереи Артман».

– Это шутка? Как все это понимать? Я ничего не украла, просто забрала коробки с нашими шарами для лотереи!

– Верно, вы не совершили кражи, мадемуазель Мурано, это подтверждается записью камер наблюдения.

– Камеры наблюдения?.. – смущенно бормочет она.

Она совершенно о них забыла!

– Они все зафиксировали: ваш приезд, номерной знак вашего автомобиля, проникновение на охраняемую территорию, достойное кинокомедии, проникновение на склад и выход из него, а также вашу последнюю ошибку: вы забыли запереть дверь!

– О!..

Она опять белеет как мел.

– После вашего отъезда, мадемуазель Мурано, произошло хищение товара на 230 тысяч евро. Страхового возмещения не будет, поскольку дверь склада оставила незапертой наша сотрудница.

Агата в ужасе накрывает ладонью рот.

– Я… Я не нарочно…

– Намеренно вы это сделали или нет, условия нашего страхового полиса от этого не меняются, мадемуазель: взлома не произошло. Дальше – одно из двух: либо полиция находит похитителей и возвращает украденное, либо у нас чистый убыток на названную сумму.

Он видит, что она сейчас расплачется. Не хотел бы он сейчас оказаться на ее месте!

– «Галерея» сильно пострадает по вашей милости, мадемуазель.

– Я очень сожалею…

– Я вам верю, – искренне отвечает он, – но этого недостаточно. Мы вынуждены вас уволить за грубое нарушение трудовых обязанностей.

Жаклин кладет перед ней документ, на котором не хватает только ее подписи. Агата бледнеет до синевы.

– О чем вы думали, Агата? – спрашивает заведующая отделом кадров. – Вы прекрасно знали, что правила не допускают проникновения на склад в отсутствие его сотрудников, тем не менее нарушили правила. По вашим словам, вы старались ради успеха «Феерий», пусть так, но если бы не ваша собственная недоработка, если бы не ваши многочисленные оплошности последнего времени, всего этого не случилось бы и мы не столкнулись бы с юридическими осложнениями, чреватыми убытками.

Сначала у Агаты дрожали только руки, теперь она трясется всем телом.

– Я очень сожалею… – повторяет она.

– Сожалеть следовало раньше, – добивает ее Александр. – С той минуты, как я здесь появился, вы только и делали, что противоречили мне, противились всем моим требованиям. Что ж, пришло время понести за это ответственность.

Она поднимает на него глаза, полные горечи.

– Вот оно что! Вы нашли способ ткнуть меня носом в мои огрехи, чтобы утвердить свою власть? И как, вам сладка ваша месть, месье Артман? Я достаточно унижена? Или вы собираетесь публично меня отшлепать?

Александр теряет дар речи. При этом его покидают последние сомнения, последние угрызения совести: нет, он поступает не как последний подлец. Доказательство – реакция Агаты, не понимающей, до какой степени ее поведение вредит имиджу «Галереи», независимо от их взаимных упреков. Он не допустит, чтобы она осталась с противоположным мнением…

– Мадемуазель Мурано, – опережает его Жаклин Риар, – боюсь, вы не сознаете всей серьезности положения. Ваши разногласия с месье Артманом – секрет Полишинеля в этом магазине, все до одного его сотрудники неоднократно становились свидетелями ваших перебранок. Последняя произошла только вчера. Но, к вашему сведению, готовясь к этому разговору, месье Артман отказался приобщить к делу ваши разногласия. Мы также не стали упоминать о ваших внезапных отгулах в разгар напряженной рабочей недели.

– Я заработала право на отдых! – возмущается Агата.

Заведующая отдела кадров примирительно поднимает руку.

– С этим никто не спорит, но вы грубо поставили нас перед фактом. Мы это опустим, повторяю, дирекция не станет упоминать этого в вашем личном деле. Теперь об ограблении склада вследствие вашего самовольного проникновения туда: «Галерея» не возбудит против вас иска, считайте, что вам повезло.

– И хватит об этом, Жаклин, – вмешивается Алекс, он против того, чтобы вбивать гвоздь по самую шляпку. – Вы знаете, мадемуазель, что во всем этом нет ничего личного, и…

– Мне не обязательно слушать дальше, – перебивает его она и поворачивается к Жаклин Риар. – Дорогая Жаклин, для меня большое облегчение, что вы не будете возбуждать иск. – Она невесело усмехается. – Впрочем, возбуждать иск против сотрудницы, пять лет верой и правдой