В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

– Да сбудется твое желание! – провозглашает Рождественский Дед. – Теперь можешь загадать второе. Обычно два подряд не сбываются, но ты так хорошо поступила с тем мальчуганом, что я делаю для тебя исключение. Загадывай!

Хлоя напряженно размышляет, потом поворачивается к тете. Ее взгляд сейчас поразительно серьезен.

– Нет, спасибо, Дедушка Мороз, хватит одного.

– Точно? Ты уверена? Учти, сегодня мой последний день в «Галерее», завтра меня здесь уже не будет.

– Я уверена.

– Ну, как знаешь. Ты не только великодушная, но и очень благоразумная девочка.

– Что ж, пора расставаться, – говорит ему Агата. – Спасибо за желание Хлои, огромное спасибо за ваше многодневное выступление. Вы были звездой «Феерий», без вас ничего не получилось бы.

Сидя с котом на коленях, актер весело смотрит на Агату. Под его белой бородой угадывается улыбка, от которой его пухлые щеки еще сильнее краснеют.

– Для меня это было удовольствием, мадемуазель Агата. Но перед уходом, если позволите…

– Да?

– Загадайте ваше собственное желание.

Агата нервно хихикает. Желание, а как же… Она лишилась работы, может лишиться права опеки над Хлоей, такое впечатление, что ее жизнь продырявлена и течет со всех сторон. Желание… Чтобы все исправить, понадобились бы десятки сбывшихся желаний!

– Что-то не верится, что мои желания сбудутся.

Николя Клаус хмурит лоб.

– Все еще не верится?

– Нет, месье Клаус, я по-прежнему не верю в чудеса.

Он переводит взгляд на Хлою и странно улыбается.

– Большой любви всегда сопутствует чудо, чудеса существуют для тех, кто в них верит. Вперед, мадемуазель Агата!

– Ну же, zia, – подгоняет ее Хлоя, – загадывай!

– Ладно, раз вы настаиваете…

Агата чешет месье Скруджа между ушами, опускает веки и с неожиданной для самой себя истовостью думает:

«Желаю, чтобы моя жизнь была спокойной, счастливой, чтобы со мной были люди, которых я люблю».

Месье Скрудж выгибает спину и дергает хвостом.

– Пусть сбудется ваше желание! – провозглашает Николя Клаус.

Сделав покупки и заехав домой, чтобы одеться во все праздничное, Агата и Хлоя приезжают под вечер в дом Мурано.

В этот раз Агата испытывает под семейным кровом бурю чувств. Здесь пахнет праздничными блюдами, отец завесил все кричащими гирляндами, всюду, где только можно, горят свечи, стол накрыт посудой, приберегаемой для особых случаев, под елкой устроены рождественские ясли из папье-маше, а главное…

– Антонелло!

– Две главные мои женщины! Дайте вас обнять!

Агата кидается в объятия брата, Хлоя тоже. Он со смехом прижимает их к себе. Агата так расчувствовалась, что прижимается лицом к его плечу, чтобы он не видел ее слез.

– Ну, будет, будет, что еще за нежности! – возмущается Джузеппе, принесший из кухни бутылку шампанского.

Семейный патриарх притворяется бесчувственным, но ему никого не обмануть. Он тоже не может без волнения смотреть на эту радостную встречу двоих своих детей.

Антонелло – старший ребенок в семье, первенец, единственный сын. Он рано стал самостоятельным, рано проявил характер. Он был трудным подростком, много метался, был головной болью школьных учителей.

В конце концов у него прорезался талант художника-оформителя. Он так и не создал семьи, слишком занятый собственной жизнью. Восемь месяцев в году он проводит в Пьемонте, остальное время колесит по миру. Агата завидует порой его независимости и самоуверенности. Раньше она думала, что хочет жить такой же жизнью, но потом обрела себя в более традиционном существовании.

Между ними почти десять лет разницы, и Агате понадобилось время, чтобы почувствовать близость с братом. Появление психологических проблем у Валерии имело то достоинство, что сблизило Агату и Антонелло, особенно когда им пришлось, каждому по-своему, помогать родителям.

– Скажи, zio, – обращается к своему дяде Хлоя, повисшая у него на шее, – из каких краев ты сейчас прибыл? Расскажешь мне?

Антонелло взваливает племянницу себе на плечо, как тюк белья, и несет на диван.

– Слыхала про Камбоджу?

– Это в Африке?

– Вообще-то нет, в Азии. Знаешь, что там едят?

– Суши?

– Ни за что не угадаешь, пташка! Я пробовал там… тарантулов!

– Фу-у-у! Неправда, такое не едят!

Антонелло прижимает руку к сердцу и торжественно заявляет:

– Христом богом клянусь, обернуться мне гадюкой, если вру!

– Меня сейчас вырвет! – кричит Хлоя. – Надеюсь, ты их нам не привез, а то у меня будет обморок!

Джузеппе и Агата с умилением наблюдают за шуточной перебранкой Антонелло и его племянницы. Потом Агата крадется на кухню, помня о безопасной дистанции. Все, кто бывает у семьи Мурано, знают, что когда Роза готовит еду к празднику, всем категорически запрещается совать в ее кухню даже кончик носа. Она не выносит, чтобы кто-то путался у нее под ногами, гневно отвергает любые предложения помощи и отгораживается от гостиной чуть ли не колючей проволокой.

Исключение из правила допускается только для Джузеппе, когда тот бывает ей нужен и когда приносит ту или иную посуду. Сам он шутит, что исполняет роль рассыльного.

– Mamma, учти, мы уже здесь!

– Знаю, милая, – отзывается из кухни Роза. – Садитесь, я скоро!

– Ты сказал им, что меня уволили? – тихо спрашивает Агата отца.

Джузеппе осторожно достает из буфета фужеры для шампанского.

– Да, но твоя мать и твой брат не отличаются от меня: ничуть не сомневаются в твоем будущем, уверены, что ты опять встанешь на ноги. Антонелло готов при необходимости порекомендовать тебя своим клиентам.

– Вы знаете, что я вас люблю? – шепчет Агата искаженным от волнения голосом.

– Знаем. Но ты все равно не забывай нам об этом напоминать. – Следующий вопрос отец задает, скорее, самому себе: – Ну, что теперь? Пьем или ждем?

– Кого ждем? – спрашивает Агата.

– Твою сестру.

– Валерии нет?

– Нет… – вздыхает Джузеппе. – Ушла сегодня утром, сказала, что вернется днем.

Антонелло высвобождается из объятий Хлои, подходит к Агате и к отцу и забирает у него шампанское.

– Есть такая примета: стоит откупорить бутылку, как она появится. – И он начинает скручивать проволоку с пробки.

– Ты пришла чокнуться, mamma?

Как в отрепетированном балете, из кухни выходит Роза Мурано, она несет на подносе такое количество маленьких соленых печений, что их хватило бы на целую неделю.

– A posto! [24] – повелевает она тоном римской императрицы.

Роза, Джузеппе, Антонелло, Агата и Хлоя Мурано садятся за стол, чтобы чокнуться и сразу жадно наброситься на antipasti.

– Buon natale! [25]

Все стараются не замечать отсутствие Валерии, никому не хочется, чтобы радостная атмосфера за столом сменилась гнетущей. Даже Хлоя не требует свою мать, как будто знает, что это ничего не даст. Сколько они ни шлют той смс, ответа нет. За первым аперитивом следует