В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

Начинается концерт восклицаний, криков удивления, все разворачивают свои свертки, кидаются друг другу на шею. Хлоя завалена подарками, но больше всего ее радует расшитая набедренная повязка из Камбоджи, трофей, добытый ее дядей в азиатских скитаниях.

– Мы будем есть? – канючит Хлоя. – Я проголодалась!

– Еще две минуты, – успокаивает ее бабушка, не скрывая неудовольствия.

Все знают, чем оно вызвано. Время ужинать, а Валерия все не подает признаков жизни. Агата берет задачу на себя: запирается в родительской спальне и пытается дозвониться сестре. Ответа нет… Сколько она ни трезвонит, включается автоответчик. В конце концов она оставляет сообщение, спокойное, почти приветливое, чтобы ее не дразнить. Но Агате давно надоело раз за разом притворяться, желая привлечь внимание сестры. Что бы Валерия ни наобещала, когда приехала в этот раз, на самом деле ничего не изменилось. Как ни старайся ради нее, она остается прежней.

Агата возвращается в гостиную и в ответ на вопросительный взгляд матери грустно качает головой. Роза тяжело вздыхает, садится и предлагает сесть всем остальным.

В дополнение к своим кулинарным сверхспособностям Роза Мурано умеет сделать так, чтобы при всем обилии поданных кушаний никто не объедался, у всех осталось местечко в животе, чтобы полакомиться следующим ее шедевром. Но к половине одиннадцатого семейство вынуждено сделать спасительную паузу в еде. Джузеппе приносит бутылочку граппы, чтобы смыть съеденное.

Хлоя вылезает из-за стола, чтобы поиграть в свои игрушки перед включенным телевизором. Отсутствие матери ее как будто не занимает. Лишь на мгновение Агата замечает в ее глазах огорчение, но оно быстро проходит. Трудно не задаться вопросом, что творится в голове у девочки, с такой надеждой воспринявшей возвращение своей матери.

Начинает звонить городской телефон, все опасливо переглядываются, для рождественских поздравлений итальянской родни еще не время, дядюшки и тетушки никогда не звонят до полуночи. Джузеппе встает и снимает трубку.

– Да?

Разговор длится меньше двух минут, патриарх односложно реагирует на слова невидимого собеседника и с непроницаемым видом вешает трубку.

– Хлоя, ласточка, не принесешь нам из гаража две бутылки газировки?

Хлоя с подозрением смотрит на деда, но послушно встает и бредет вглубь дома.

– Я быстро, – говорит Джузеппе остальным. – Звонили из полицейского участка. Валерию подобрали под вечер на улице вдрызг пьяную.

– Santa Madonna… – шепчет Роза.

– Она в камере-вытрезвителе, полицейские просят ее забрать.

У Агаты печаль соседствует со злостью. Как можно было надеяться, что сестра не испортит им рождественский вечер? Как только она увидела, что та не отвечает на звонки, стало ясно, что дело плохо. Как можно хотя бы на мгновение подумать, что их родители заживут спокойно, пока рядом с ними находится настолько ненадежный человек? Как же она на нее зла… В этот вечер Агата не расположена прощать Валерии хоть что-то. Какое право она имеет так их всех мучить?

Хлоя возвращается из гаража и ставит на стол две бутылки воды.

– Что происходит? Это мама звонила?

Агата переглядывается с родителями, никто не знает, как сообщить девочке, что это чудесное Рождество кончается преждевременно таким горьким образом?

Но, вопреки их ожиданиям, Антонелло хватает самообладания, чтобы встать и заявить с обезоруживающим спокойствием:

– Ты права, Хлоя, твоя мама опять попала в неприятную ситуацию.

– Что она сделала?

Агата могла бы ответить вместо брата, но этим вечером он – их оплот, она ему всецело доверяет. Когда он опускается на колени перед племянницей, чтобы оказаться с ней вровень, она знает, что Хлоя все поймет.

– Твоя мама любит тебя, ты ведь знаешь это?

Хлоя утвердительно кивает.

– Но при всей любви к тебе она не может справляться со своим демонами, сегодня она встретилась с друзьями и выпила слишком много спиртного.

– Слишком много, чтобы вернуться сюда?

– Да… Полиция поместила ее в камеру, чтобы она не подвергала себя опасности.

– Мама в тюрьме? – пугается Хлоя. – Она оттуда выйдет?

– Конечно, милая, – вмешивается Агата.

Антонелло целует племянницу в щеку и выпрямляется.

– Я сам ее оттуда заберу, не волнуйся.

– Ты уверен, Антонелло? – спрашивает сына Роза. – Ты же понимаешь, не тебе все это разруливать.

– Наоборот, mamma. Я понимаю, что Агата и вы последнее время сбились с ног. Дай мне адрес комиссариата, papa.

Джузеппе, побежденный уверенностью и спокойствием старшего сына, диктует ему координаты.

– Одна нога здесь, другая там! – обещает Антонелло, надевая пальто. – Но вы не ждите меня с десертом!

Агата провожает брата до двери и там берет его за рукав.

– Спасибо тебе…

– Не за что, сестренка. И не волнуйся за Хлою, думаю, все обойдется.

Агата кивает и грустно запирает за ним дверь. Хлоя еще так мала, как все может обойтись? Но стоит Антонелло уйти, как Хлоя предлагает оставшимся, сидящим с невеселыми лицами:

– Поиграем в «Уно»?

Сначала все удивлены, потом Роза хватается за эту спасительную соломинку.

– А что, давайте! Джузеппе, Хлоя, помогите мне убрать со стола. Агата, достань скатерть для игры и карты.

Валерия не вернулась с Антонелло. Она была так пьяна, что он не осмелился забрать ее из участка. На самом деле это было не малодушие, а просто нежелание. Роза сдержала слезы, Джузеппе – гнев. При всей любви к дочери они понимают, что она не изменится. Случившееся – не их неудача, а лишнее доказательство реального положения вещей. Мурано проходили через это много раз. Для Хлои это только второй такой случай, но все равно уже перебор. Теперь между ней и матерью непреодолимая пропасть.

В этот вечер девочка без малейших возражений согласилась ехать ночевать к тете, и та чуть не разрыдалась, когда сонная племянница сказала ей: «Я рада вернуться домой, zia».

Домой… Ее квартира – их домашний очаг, убежище, полное любви. И этого не изменить никаким Валериям и никаким социальным службам.

Никогда.

22

Крепко держа руль, твердо глядя перед собой, Алекс мчится по трассе А1. Он знает, что можно ехать и помедленнее, но не снижает скорость, потому что это бегство от семейной трапезы, от лицемерных, скучных, напыщенных гостей его матери. Она выгнала его из дома еще неделю назад, но традиция есть традиция: каждый год все семейство собирается, чтобы отпраздновать Рождество Младенца Иисуса. Дядюшки, тетушки, кузены, двоюродные-троюродные братья и сестры, пренебрегая семейными раздорами, делают над собой героическое усилие.

Ломать себя? Дудки!

Александр взбесился и удрал от них всех, распрощался со всеми с желчной улыбкой и в самый последний момент сдержался, чтобы не наорать на них, из уважения к памяти