В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

– Вам спасибо, месье Артман, Счастливого Рождества.

Алекс улыбается. Почему-то сегодня эта фраза каждый раз звучит свежо.

– И вам, Себастьен.

Он садится в машину, заводит двигатель, ждет, пока прогреется салон. Николя Клаус – очень странный персонаж, посланный им самой судьбой. Вот бы его последнее желание сбылось, тогда все наладилось бы… На память приходят слова его отца, тот всегда говорил их людям, у которых замечал признаки тоски: «Удача сама себя накликает, друг мой».

Он перестает дышать, стискивает челюсти.

– Черт, тот, кто не пробует, ничего не достигает!

Он включает первую передачу и медленно, как ученик, выезжает со стоянки. Он не знает, зачем туда едет, не знает, что будет говорить, ему известно одно: через десять минут он окажется у дверей Агаты Мурано.

Он набирает скорость. Лишь бы его строптивая оформительница была сейчас дома!

Хлоя уже час как крепко спит, а Агате все не спится. Ее так замучили воспоминания об этом кошмарном дне, что ей не верится, что за такое короткое время можно столько всего пережить. Увольнение, слезы, загаданное коту желание, рождественский ужин с семьей, сестра в каталажке…

Ей надоедает ворочаться в постели, и она встает, чтобы заварить себе чай. Надевает поверх бархатной пижамы ночной халат, бредет босиком в кухню, кипятит воду. Чайник из нержавейки, привезенный матерью еще из Италии, быстро пугает ее свистом. Остается очистить и выдавить грейпфрут – нехитрая задача.

Она бредет с полной чашкой в гостиную, зажигает неяркий торшер, удобно устраивается в кресле, сначала греет о чашку ладони, потом делает несколько утешительных глотков.

Какие ее дальнейшие действия? Что таит будущее? Она никогда не помышляла ни о какой другой работе, кроме «Галереи Артман». Пять пролетевших лет были наполнены событиями, но у нее ни разу не возникало ощущения, что миссия выполнена, что надо искать что-то другое. Но теперь ей волей-неволей придется этим заняться.

Она со вздохом вспоминает свое первое впечатление от Александра Артмана: костюм-тройка, напомаженные волосы. Тогда его вид вызвал у нее усмешку, она не подозревала, какой это будет грозный руководитель, какой законченный профессионал. Да, сперва она не приняла его всерьез, сочла папенькиным сынком, привыкшим только раскрывать клювик, чтобы туда падало все готовенькое, потому и составила впечатление только по его внешнему облику. Ей и в голову не могло прийти, что он до такой степени подготовлен к управлению большим универмагом. Сейчас Агата вынуждена признать, что, как ни обижена она на него из-за увольнения, он остается хорошим патроном. Отличающимся от своего отца, не таким сердечным, не таким тонким, зато более независимым, крепким. Она возненавидела его за желание все поменять, но в конечном счете правота оказалась на его стороне: никогда еще «Галерея» не была так хороша, никогда еще туда так не ломились покупатели. Не говорил ли сам Жорж Артман, что хороший руководитель должен уметь предвидеть? Его сын обладает этим даром. Агате очень жаль, что она не увидит его новых достижений, но она рада, что он осуществит в «Галерее» мечту своего отца.

Именно поэтому ей и указали на дверь! Как она могла этому помешать?

Она запрокидывает голову на подушку, закрывает глаза – и в следующую секунду подскакивает от звонка в дверь.

Она ставит чашку на столик. Кого еще черт принес? Воистину, эта ночь неисчерпаема на сюрпризы: она видит в дверном «глазке» искаженную линзой физиономию Александра Артмана.

Она неуверенно приоткрывает дверь.

– Что вы здесь делаете?

Ее бывший босс растрепан, рубашка распахнута на груди.

– Можно войти?

– Да, конечно… Как вы поднялись?

Она делает шаг в сторону, впуская его, и тут же спохватывается, что неудобно принимать его вот так, в пижаме. Она запахивает полы халата и ждет его ответа прямо здесь, в коридоре.

– Дождался, пока войдет кто-то еще. У вас есть кофе?

– Кофе? Сейчас есть только чай с грейпфрутом, я ничего не успела купить…

Он хмурится, пожимает плечами.

– Грейпфрут так грейпфрут, хорошее мочегонное.

– Хорошо. Посидите в гостиной, я сейчас.

Агата торопится на кухню с мыслью, что этот день никогда не кончится. Едва не роняет чашку, кое-как готовит настой. Поворачивается с подносом в руках – и чудом не врезается в Александра, стоящего у нее за спиной.

– О!..

– Я пришел просить прощения. Возвращайтесь.

Она таращит на него глаза.

– Куда?!

– В мою жизнь. В «Галерею».

– В вашу жизнь? – повторяет она, как глупый попугай.

– Да, в мою жизнь, Агата. Вы мне нужны.

Взгляд Алекса так напряжен, что ей трудно его выдерживать, она боится выронить поднос. Ей не помешала бы хотя бы капля хладнокровия!

– Но я…

– Я хочу, чтобы вы были рядом. Все время. Мы будем ругаться по двадцать раз на дню и позориться перед сотрудниками, которые будут заключать о нас пари, у Жанин и Максимилиана прибавится из-за нас седых волос, но я не шучу, я готов на этот риск, я буду терпеть ваш несносный характер каждый день на протяжении еще лет тридцати.

– Мой несносный характер? – обиженно переспрашивает она и ставит поднос на стол. – Да как вы смеете мне…

Она не успевает договорить, Алекс затыкает ей рот поцелуем, и он незабываем: огненный и при этом нежный, одуряющий, неожиданный! Оторвавшись от ее губ, он лукаво на нее смотрит.

– Штука в том, что поцеловать вас – единственный способ заставить умолкнуть. Придется прибегать к нему в случае необходимости, мадемуазель Мурано.

Она в изумлении качает головой, уставившись на него. Следующие слова вырываются у нее сами собой:

– Попробуйте еще разок, посмотрим, как это работает. Для пущей уверенности.

Алекс возражает с улыбкой:

– Пока что вы не говорите ничего неприятного.

– Если это необходимо, чтобы вас уговорить, то знайте, вы…

Работает! Ей не обязательно продолжать, да она и не смогла бы.

– Скажите «да»! – требует он между двумя поцелуями.

– Я хочу прибавку!

– Будем вам прибавка! – мычит он, сминая ее губы.

– Для меня и Жозефины.

– Все, чего захотите, – обещает он, скользя губами по ее шее.

Агата вся дрожит, но не забывает пользоваться моментом.

– Более гибкий рабочий график.

– Заметано. – Он целует ей мочку уха. – Но только потому, что полиция нашла украденное.

Агата отшатывается, расширив глаза.

– Да неужто?

– Представьте себе!

Агата хватается за горло и облегченно переводит дух. Может быть, это глупо, но к радости за «Галерею», которая не потеряет из-за нее 200 тысяч евро, примешивается мысль, что теперь между ней и Алексом не будет стоять ее вина. Оба они избавились от этого груза.

– Рада слышать! – искреннее говорит она. – Но…

Она легонько