Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу

– Я вас понимаю, господин чайный мастер, – как заправский торгаш не отступал Таичи. – Но тогда зачем вам помощник на «мёртвый сезон»? Может, не стоило принимать рекомендацию моей матери?

– Да как же?! Что же вы, господин, как я мог…

На этом я всё-таки не выдержала.

– Господин Таичи просто очень переживает за свою дальнюю родственницу, верно? – невинно спросила я, искоса поглядывая на самурая самым убивающим взглядом. – Поскольку моё решение приступить к труду нерушимо, я приму любую плату, которую вы посчитаете разумной, господин Мэнэбо. Хотя, конечно, получая меньше пяти хансацу, я буду обузой для вашего дома. А с пятью смогу сама себя одевать и заботиться о еде для общего стола наравне с вами.

– Это очень дельное замечание, – воскликнул чайный мастер. – Я приложу все силы, чтобы ваша выручка не опускалась ниже пяти хансацу. Вижу, что госпожа Изуми порекомендовала мне настоящее сокровище!

«О да, я тот ещё подарочек», – мысленно хихикнула я, отворачиваясь от хмурого Таичи и пуская все силы на поддержание доброжелательного покорного вида, на который так легко купился Мэнэбо.

Пять хансацу были разумной платой. Изучая общие сведения о Гокаяме я, конечно, имела представление и о ценах в этой местности. Это позволяло мне вести примерный подсчёт моего долга семье Мацудайра. Не то чтобы я могла когда-нибудь вернуть им потраченные на меня деньги, но хотя бы примерно представлять масштабы расходов было полезно. Да и кто знает, быть может, границы Места-Где-Восходит-Солнце могли открыться ещё на моём веку, а в таком случае у меня появился бы шанс вернуть долг из Англии.

В общем, из моих знаний о деньгах Гокаямы следовало, что на пять хансацу, с учётом того, что всю одежду Изуми позволила забрать с собой, и она не нуждалась в починке, можно было спокойно питаться месяц или даже больше. На такой оплате мы с Мэнэбо и сошлись.

Чайный мастер вообще оказался довольно приятным человеком. Может, немного ушлым, что не особо сочеталось с образом мудрого проводника в мир чайной медитации, но это, по крайней мере, делало его человечным. С безэмоциональным мудрецом я вряд ли смогла бы ужиться, а Мэнэбо можно было считать недалёким в своей простоватой хитрости дядюшкой, которым легко управлять.

Долго рассиживаться нам не дали первые гости чайного дома. Приступать к работе мне надлежало лишь на следующий день, а пока мастер – он так и сказал: «Называйте меня просто мастером» – показал мне комнату в небольшой хижине, скрывавшейся в лесу за тясицу. Тесное помещение оказалось на удивление уютным: на скрипучем полу, застеленном светлыми татами, лежал простой чистый футон, в углу стояли свёрнутые в рулоны одеяла, а под потолком свет пропускало маленькое окошко. Потолок был таким низким, что, поднявшись на цыпочки, я могла спокойно заглянуть в это окно и увидеть лес. Правда, уют комнате придавала не обстановка, а задвижка, на которую можно было запереть фусуму изнутри. «Всё-таки живя в доме с незнакомым мужчиной, пусть и евнухом, хочется иметь такую гарантию, что меня не будут беспокоить». Тревоги об уединении быстро оставили меня, потому что Мэнэбо сказал, что большую часть времени ночует в самом тясицу – поближе к чайным сборам. Мол, они чувствуют, когда их творец оставляет их. Так я поняла, что мастер был ещё и немножко безумцем, повёрнутом на своём ремесле. Но кто я такая, чтобы его судить?

– Это же… лачуга, – пробурчал Таичи, последовав за мной в хижину. – Ты уверена, что сможешь здесь жить?

– Бочка для мытья есть, воду нагревать госпожа Мадока меня научила, варить рис – тоже. Комната меньше, чем в вашем доме, но наполнение такое же. Не вижу проблем. Брось вещи в угол.

Таичи медленно снял с плеча лямку под завязку набитого вещного мешка и положил его, куда я указала. Вид у него при этом был донельзя аристократический.

– Вы только посмотрите! – не удержалась я. – Господин самурай видит жизнь простого люда!

– Не язви, – резко ответил он. – Сама-то бывала хоть раз в таких местах?

Скачки между «ты» и «вы» в его обращениях ко мне стали уже привычными.

– В окна заглядывала.

– А, ну если в окна, то ты, конечно, знаток такой жизни! – закатил глаза Таичи.

– То есть вам, господин, язвить можно? – усмехнулась я. – Какие-то двойные стандарты получаются.

– Я мужчина.

– А я женщина.

– Ты девушка!

– Откуда знаете? Проверяли?

Таичи застонал, быстро выходя из хижины. Я же, хихикая, пошла за ним.

Снаружи нас ждала Аяка и с подозрением смотрела то на меня, то на своего выведенного из душевного равновесия господина.

– Мне нужно вернуться к госпоже Изуми, – сказала она.

– Возвращайся, – отмахнулся Таичи, продолжая зло дышать.

Под «зло дышать» я подразумеваю показательное сопение с раздутыми ноздрями. Со стороны выглядит забавно и мило, а для того, кто дышит, вероятно, очень неудобно.

– А вы?.. – с намёком протянула Аяка.

– Я ещё не всё осмотрел.

– Идите уже, – устало выдохнула я, не желая давать служанке возможность рассказать Изуми об особом отношении её сына ко мне. – Буду ждать вас на чай, но не думайте, что скину цену!

Аяка не сдержала улыбки, хоть и пыталась её скрыть.

– Удачи тебе, Минори, – сказала она, теперь обращаясь ко мне как к равной, а не госпоже.

Меня это не волновало. Было даже приятно напоследок сохранить подобие мира со служанкой. – Вы уверены, госпожа Мотидзуки? Уверены, что всё хорошо? – предпринял последнюю попытку что-то изменить Таичи.

– Уверена, – ровно ответила я, кланяясь ему ниже, чем обычно, как подобало простой помощнице в тясицу при прощании с господином.

Таичи и Аяка ушли. Самурай пару раз обернулся, пытаясь поймать мой взгляд, но я упорно избегала его, смотря вслед только когда он снова отворачивался. Служанка же потеряла ко мне всякий интерес.

И вот с этого момента начался мой быт в тясицу.

Работать оказалось чуть сложнее, чем я ожидала. Ладно, вру. Сильно сложнее. В первые пару недель всё было не так плохо. Думаю, Мэнэбо ожидал, что прихоть высокородной девчонки работать быстро пройдёт, и она сбежит обратно в дом своей «семьи». Поэтому особо не рассчитывал на мою помощь. Мне было доверено ровно три задачи: подавать простой, не церемониальный, чай гостям, которые зашли в тясицу ненадолго, мыть чашки и протирать столики и подставки. Казалось бы, ерунда. Но после постоянных вставаний на колени, поклонов и хождений из задней комнатки в гостевой зал туда-обратно я чувствовала себя