Опасный маркиз - Минерва Спенсер

раньше. В последний раз он приезжал сюда за год до смерти Вероники. После этого Адам распорядился покрасить и обставить дом заново — ее вкус в оформлении интерьеров был ему так же противен, как и ее мерзкие развлечения.

В комнатах, когда-то обтянутых темно-красным шелком, теперь преобладали оттенки голубого и зеленого с редкими вкраплениями теплого коричневого и золотого. Это сочетание цветов сделало их просторными и уютными.

Их с Мией спальня была поменьше тех, что в замке или Эксли-хаусе, но это не имело никакого значения, потому что она отказывалась спать в одиночестве, да и он больше не желал ложиться без нее.

Адам улыбнулся при мысли о своей когда-то неприкосновенной спальне, где теперь всюду были следы пребывания Мии: вездесущие подушки, коврики, предметы ее одежды и обуви, разбросанные в полнейшем беспорядке.

К удивлению Адама, Сейера эти перемены, кажется, не смущали. Правда, его чуть удар не хватил, когда Мия как-то зашла к нему, полуголая в гардеробную, а Сейер его как раз одевал.

И потом без зазрения совести она не раз отрывала его от процесса одевания, выдвигала предложения и делала замечания — словом, всячески нарушала тихую и предсказуемую рутину, к которой он так привык.

Однажды, во время одного такого случая, он заметил в зеркале отражение своего обычно уравновешенного камердинера и был поражен. Впервые на его памяти Сейер улыбался по поводу очередного безумного предложения, брошенного Мией через плечо, прежде чем Адам отослал ее прочь, чтобы закончить с одеванием. Стоило двери закрыться, как он услышал ее смех и увидел оставленную в гардеробной туфлю — словно в доказательство ее присутствия.

Адам с трудом это осознавал, но ему были по душе ее постоянные вторжения. Что касается самой Мии, для нее было вполне естественным, учитывая, как она жила долгие годы, ходить обнаженной и окруженной множеством людей. Ее это ничуть не утомляло и не раздражало.

И лишь в одно место — где он справлял нужду, — ей строго-настрого запрещалось вторгаться (это был маленький уголок в его комнате, скрытый за ширмой).

Мия же вовсе не стремилась скрывать своих интимных привычек и частенько приводила его в ступор легким отношением как к своему телу, так и к его. Именно благодаря невероятной степени близости между ними Адам заметил ее внезапное недомогание. Хоть она и выглядела нежной и хрупкой, здоровье у нее было многим на зависть.

Аппетит у Мии всегда был отменный, а энергии хоть отбавляй. Она категорически не желала покидать постель, если он все еще был там. До тех пор, пока он был рядом, она с удовольствием проводила время в лености и спала сколько угодно, поэтому Адам приобрел привычку вставать пораньше, быстро разделывался со срочными и необходимыми делами и нырял обратно в постель, так чтобы она даже не догадывалась, что он куда-то уходил.

Несколько дней назад Адам проснулся пораньше, намереваясь дописать свои соображения по поводу работ в одном из его домов, и с удивлением увидел, что Мии нет в постели.

Заглянув в их общую гостиную, а затем к ней в спальню, поначалу он ее не заметил и уже собрался уходить, когда услышал странные звуки. Адам нашел ее за кроватью, разумеется, голую: сидя по-турецки на полу, с тазиком на коленях, она извергала содержимое своего желудка, не в силах остановиться.

Он опустился рядом с ней на корточки:

— Любимая, тебе нездоровится?

Мия попыталась улыбнуться, но ее опять вырвало.

Адам принес кувшин с водой и тряпку, присел на полу возле жены и отвел от ее лица рыжие кудри, выбившиеся из привычного узла, который она обычно носила. Когда влажной тряпкой он отер пот с ее лба и шеи, Мия с тяжким вздохом откинулась на спинку кровати.

— Давай я положу тебя в постель, укрою и пошлю за врачом.

Адам погладил ее по бледной щеке и заметил морщинки, появившиеся от боли в уголках глаз.

Мия взяла его руку в свою, поднесла к губам и поцеловала кончики пальцев, одарив мужа усталой улыбкой.

— Мне не нужен врач, дорогой.

Она прижала его руку к своему лицу там, где кожа была самой горячей.

— Глупости, Мия! Ты наверняка подхватила грипп. Врач посмотрит тебя и даст что-нибудь от расстройства желудка, чтобы ты смогла выспаться.

— У меня нет гриппа, да и вообще болезни.

У Адама перехватило дыхание.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ни снотворное, ни что-либо другое мне не поможет: просто придется подождать девять месяцев, и все само пройдет.

Адам, пораженный, мысленно пересчитал недели, что прошли после свадьбы, и выдавил, не в состоянии придумать что-нибудь более осмысленное:

— Любимая…

Его взгляд метнулся к ее обнаженному животу, но Адам не обнаружил никаких изменений. Пальцы потянулись к кольцу в пупке, которое так его возбуждало, и, глядя ей в глаза он погладил живот.

— Не волнуйся. — На ее губах играла порочная улыбка. — Это не значит, что мы должны прекратить наши… встречи.

Адам безудержно расхохотался, испытав огромное облегчение от ее реакции — совсем не такой, какая была у Вероники, когда та узнала о своей беременности.

При воспоминании об этом пальцы Адама впились в деревянные подлокотники кресла так, что побелели костяшки. Когда Вероника ждала Еву и Мелиссу, он круглыми сутками не находил себе места из страха, что она как-нибудь причинит вред еще не рожденным детям: беременность приводила ее в ярость.

На этот раз тревожиться не придется: Мия словно светилась изнутри, когда говорила, что ждет ребенка. Несмотря на приступы рвоты, она никогда еще не выглядела такой счастливой.

Тем утром Адам распорядился принести из кухни все деликатесы, какие только пришли ему в голову, в надежде, что это поможет Мие от тошноты. Какая-то часть его существа осознавала, что он ведет себя по меньшей мере неразумно, но другая отказывалась к этому прислушаться, не заботясь о том, как он выглядит. Он с восторгом узнал, что больше всего нравится жене, когда просто коснулся ее.

— М-м да, погладь мой живот, — то и дело шептала она и довольно мурлыкала, когда он поглаживал ее плоский живот. — Мне уже лучше.

Ее лицо действительно уже не выглядело таким бледным и напряженным, как перед этим. Все следующие дни Адама не переставало удивлять желание Мии не просто чувствовать его прикосновения, но и гордиться своим положением. Вероника, когда была в тягости, пряталась от него, словно прокаженная. Мия же, напротив, еще больше теперь проводила с ним время обнаженной, и они вместе обсуждали, что будет теперь, когда она станет большой и круглой. Она смеялась и