Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

Впрочем, обижать детей своего супруга, тоже, не принято.

— Мы благодарим дом Ханьяр за гостеприимство, — Киан делает шаг вперёд. — Мой племянник почувствовал себя нехорошо именно в тот момент, когда мы решили отправиться в путь.

— Возможно, следует послать за лекарем? — Мико изобразила озабоченность.

— Нет. В моей свите есть целитель. Но я буду благодарен, если вы займёте наложницу Мейлин беседой, пока пятый принц будет отдыхать. А мне хотелось бы обсудить с господином Ханьяр его проект мелиорации Тайра.

Я стою, излучаю величие и благожелательность. Потом иду в гостиную хозяйки дома. Пью с дамами чай, плавно переводя разговор с погоды на нужную мне тему — детей.

— Слышала, что этот дом благословлён здоровыми и красивыми наследниками, — говорю как-бы невзначай, внимательно и наблюдаю за женщинами. Мико недовольно морщится. Две другие вздрагивают и сжимаются в стулья. — Почему бы не отправить мальчика к пятому принцу? Мой сын очень скучает по братьям. Общение с сыном столь славного рода должно его отвлечь. А девочка может присоединиться к нам. Я буду рада дать ей несколько наставлений, которые пригодятся ей в будущем замужестве.

Да, пришлось идти с козырей. Но долго уговаривать хозяйку дома показать мне девочку не хотелось. А тут такой повод. И отказать никак нельзя.

— Простите, госпожа Мейлин, — Мико едва удерживает на лице вежливое выражение. — Моя дочь с утра плохо себя чувствовала. Может быть не стоит тревожить её?

— Конечно, пусть остаётся в постели. Это нам стоит навестить бедное дитя. Решено. Я подарю ей свою самую любимую шпильку. Чтобы она скорее выздоравливала. Дамы, пойдёмте!

Встаю и даже направляюсь к двери. Но Мико, буквально, заступила мне дорогу:

— У девчонки какая-то заразная хворь. Так сказал наш целитель. Вы можете заболеть и заразить пятого принца.

Я мысленно аплодировала такой находчивости. Головка госпожи Ханьяр работает быстро. Наверное, это часто помогало ей избежать последствий своих поступков. Только, в данный момент, она столкнулась с ситуацией из которой нет хорошего для неё выхода. Что бы она не сделала, что бы не сказала. Я любое её слово сейчас оберну против неё.

— Да, как ты посмела, пригласить в дом, где есть есть больные наложницу Императора и двух принцев? — скрываюсь на крик. — Дом Ханьяр решил предать своего правителя? Или это ты возжелала смерти моего пятого принца? Это заговор? Молитесь, чтобы наш целитель смог справиться с болезнью. Иначе, можете распрощаться с собственными жизнями. Лей! Шен! Рия, Ая, схватить эту пронырливую змею.

А дальше я активно стимулировала истерику. Если бы Киан не был предупреждён о нашем плане, то, боюсь, посчитал бы меня сумасшедшей.

Зато через три минуты Миори уже была у меня в руках. На ребенка было жалко смотреть. Маленькая, как воробушек. И такая же лёгкая. Словно ее, вообще, не кормят. На лице и руках синяки и ссадины разной степени выраженности.

Увидев это я мгновенно «забыла» с чего начался скандал и переключилась с угрозы жизни пятому принцу на истязания бедной малышки.

Двор семьи Ханьяр очень быстро превратился в зал суда.

Это Каори подсуетился и пригласил ближайших соседей поучаствовать в шоу. Гости с любопытством зыркали по сторонам и перешептывались.

Судьёй был, разумеется, Киан.

Я стала обвинителем.

А ответчиком выступил господин Ханьяр. Адвоката ему не полагалось. Себя и свою жену он пытался защищать сам.

И что можно сказать? Уроки риторики он не прогуливал.

Но до Шена ему, всё равно, как до столицы пешком. На родине я не сильно таким увлекалась. Но наша учительница истории, то ли из каприза, то ли в надежде приобщить нас к величайшему наследию Цицерона, предложила выучить его первую решпротив Катилины до слов: «Ведь высо­ко­чти­мый муж, вер­хов­ный пон­ти­фик Пуб­лий Сци­пи­он». Обещала поставить пять в четверти и освободить от контрольной работы. Стоит ли говорить, что у всего класса, даже у двоечников, эта речь от зубов отскакивала?

Я наивно радовалась почти халявный пятерке.

А Элька, в кои-то веки оторвавшись от корейских дорам шепотом сказала мне, что это никакой не каприз Натальи Петровны, а ее попытка договориться с собственной совестью. Своеобразное извинение за еженедельные уроки ненависти, замаскированные под «патриотическое воспитание». За то, что в ее школе под запретом слово слово «мир». За то, что мы обязаны любить войну.

Я тогда опустила глаза и промолчала. Потому, что под запретом было не только слово «мир». Высказывать своё мнение по последним событиям иначе, чем захлёбываясь от восторга цитирую Первый канал, было неразумно. Потому что, во-первых, своего мнения у таких тупиц быть не могло. А, во-вторых, племянник директрисы в органах работает и он ещё в первый год войны доходчиво нам объяснил, что сейчас принято делать с врагами родины, сколько бы им не было лет. Так же, рассказал, кого теперь врагами считать следует.

Нас ради такого дела с физики сняли и в актовый зал согнали вместе с другими старшеклассниками.

Родину никто любить после этого не стал. Патриотизм ни в ком не проснулся. Лично я после данной лекции о новых правилах игры начала ещё больше ненавидеть всех этих… с оружием и при погонах. Потому что им гораздо проще и приятнее бороться с врагами президента, которые его почему-то не любят и смеют критиковать, чем хоть один раз арестовать многодетного отца, который пару раз в неделю напивается и избивает домочадцев. Потому что закон о домашнем насилии — это так же не патриотично, как и критика войны.

А то, что бешеные алкаши от собственной безнаказанности шалеют и калечат собственных детей — факт незначительный. В конце концов, это же меня до темноты в глазах лупит отец, а не наших доблестных борцов за мораль и скрепы. Сытый же, как известно, голодного не уразумеет.

На Альтее закон, защищающий детей от истязаний был. В виду пережитого в детстве, я являлась очень строгим обвинителем и отнестись к произошедшему с пониманием не желала совершенно.

Глава 32

— Принц Киан, — с поклоном начал Лей. — Сказанное госпожой Ханьяр — ложь. Как целитель, ответственно заявляю, что данные травмы ребёнок не мог нанести себе сам. Это следствие систематических избиений.

— Моя супруга, — попытался вмешаться господин Ханьяр, — Молода и неопытна. И из-за этого могла на заметить, что кто-то обижает Миори.