Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

— Джин, я не знаю теперь любил ли Янир. Когда-то мне казалось, что любил. Она была весёлой, легкомысленной и немного капризной. Я хотел, чтобы она была счастлива, дарил подарки и разрешал ей всё. По приказу Старшей Госпожи в её косметику помешали яд. Но подозреваю, что в смерти Янир виновна не только она. Лиари я любил. Она была похожа на ту служанку, что заплетает волосы в две косички.

— На Аю? — Лисёнок посмотрел на дядю с грустным пониманием и некоторой жалостью. В умении мягкой и тихой Айки трепать нервы он убедился на примере ее сложных отношений с Шеном.

— Да, — Кажется, Киан не совсем понимал, что значит жалостливая гримаса племянника. — Лиари была очень доброй, скромной и ласковой. Она носила моего ребёнка. Это и стало причиной её смерти. Мою наложницу убила Шанэ. Были ещё две девушки. Я ни разу даже встречал их лично. Лишить их жизни приказал Император. Чтобы я оставался один.

— Вы желаете мести. И я согласен стать орудием справедливого возмездия. Но это опасный путь. Я не желаю, чтобы моя мама вставала на него.

— Лисёнок, — мне хотелось встать и дать подзатыльник этому зарвавшемуся мальчишке. Однако, хорошие матери так не поступают. — Скажи мне, пожалуйста, что ты делаешь неправильно? Подумай и скажи. Я даже готова дать тебе небольшую подсказку. Право на свободный выбор.

— Я хочу защитить тебя.

— Мне понятно твоё желание. Но вернёмся к моему вопросу. Что ты делаешь неправильно?

— А почему, если человек поступает опрометчиво, нельзя его остановить. Почему свобода так важна? Ты будешь в опасности рядом с ним. Даже Шен так считает.

Теперь уже я сделала глубокий вдох, обещая себе оторвать Шену что-нибудь ненужное. Голову, например. Бить детей непедагогично, а этот уже большой мальчик. Может удастся ему мозгов добавить старым дедовским способом?

— Хорошо, Лисёнок. Давай подумаем вместе. Люди часто поступают глупо, опрометчиво, безрассудно. Да, ты можешь причинить кому-нибудь, кто этого совсем не желает, добро. Всё станет «правильно». Но сколько боли и страданий это принесёт? За примером далеко ходить не будем. У нас есть Шен и Ая. Ая любит Шена, но из-за своей неуверенности не может принять его предложение о браке. Это же глупо? И опрометчиво. Ведь она не сможет быть счастлива без него. Но если ты сейчас прикажешь им пожениться, разве это не будет насилием и предательством? Ая, просто, заменит клетку сомнений, в которой был выход на клетку сожалений, из которой выхода нет. Сейчас Шену плохо, но у него есть надежда, что любимая преодолеет свои предрассудки и сделает шаг навстречу ему. Если ее заставить вступить в брак, она всю жизнь будет чувствовать себя плохо. Как бы ни были чисты твои намерения, лишая людей выбора, ты лишаешь их шанса на счастье. Потому что к счастью человек должен идти сам. И не по «правильному» пути, а по своему собственному. Если он не вредит окружающим, разумеется. Понимаешь о чём я?

— Да? — уверенности в голосе ребёнка не было, но в этом и заключалась моя цель. Его можно лишь подталкивать к определенным выводам, но не навязывать волю. Иначе он так и не поймёт — почему важна свобода. Тирания — сомнительная воспитательная система. Она или ломает воспитанника, или создаёт из него собственное подобие. А нам такого не надо. Пофиг, что там было в прошлой жизни непонятно сколько лет назад. Сейчас Джин — это Джин. — Я должен уважать выбор человека, даже если он кажется мне не слишком правильным. Потому что моё вмешательство может сделать хуже, а не лучше?

— Да, Лисёнок.

— Это сложно, — пожаловался сын.

— Знаю, мой хороший.

— Мам, мне надо подумать. Одному. Мы поговорим ещё раз вечером, ладно?

Я кивнула и знаком показала Киану, что данное место надо на некоторое время оставить в распоряжении Джиндзиро.

— Шен открой, — говорю тихо. И дверь мгновенно распахивается.

Мы выходим и Киан с некоторой тоской признаёт:

— Ишикара был прав. Твоя миссия важнее меня и моих чувств. Я никогда не смог бы говорить с пятым принцем так…

— Да, как «так»? — если честно, меня это раздражает. — Нормально я с ним говорю. Как с разумным существом. С учётом его возраста и ограниченного жизненного опыта. Он всё понимает. Конечно, если говорить с ним на понятном ему языке и приводить простые примеры. Что в этом сложного? Немного терпения и здравого смысла. Ладно, с Джином надо много терпения. Но здравый смысл вам в помощь. У Шена это неплохо получается. Ты, тоже, научишься. Когда-нибудь.

Глава 31

Вечерний разговор не был долгим. Джин с некоторым трудом выдавил из себя, что готов принять Киана в нашу семью. Но лишь до тех пор, пока он будет вести себя со мной хорошо.

Киан пообещал, что будет обо мне заботиться.

И мир был восстановлен. Есть некоторое ощущение, что временно. Однако, и это уже неплохо.

Эти дни на корабле я вспоминала с некоторой тоской. Спокойное было время.

Нет, всё-таки есть что-то в лозунге: «одна семья — один ребёнок». Определённо, есть. Потому, что, когда на моём попечении оказался мини детский сад, покой нам лишь снился.

Я не планировала рожать Джину братьев или сестёр. И не только потому что для этого пришлось бы спать с Императором. Проклятие Золотого Города никто не отменял. В подобной ситуации распылять защиту Богини на нескольких детей — сущее безумие.

Однако, у судьбы на меня, похоже, были иные планы.

Мы сошли с трапа нашего корабля в большом портовом городе на Юге и направились в резиденцию принца. Но путь туда оказался неблизкий, поэтому было решено переночевать на постоялом дворе. Поужинать. Вымыться.

Там собственно, мы и встретили Геро и Мияри.

Тощий лохматый подросток, одетый в драном балахоне непонятного цвета попытался увести у Джина коняшку.

Пятому принцу это, понятное дело, не понравилось. Потому, что к белоснежной красавице с бархатным носиком и золотым характером мой сын сразу проникся нежными чувствами.

Короче, не повезло Геро. Хотя, это смотря как посмотреть.

— Да, ты хоть понимаешь, у кого воровать собрался? — зло прошипел Лей, хватая оборванца за шиворот. — Прощения проси и умоляй пятого принца сжалиться над тобой.

Наш целитель — существо жалостливое. В меру, конечно. Тех, кто, действительно, желал навредить его близким, он никогда не